Григорий Ароновский: Торговец воздухом

Пока Джеймс стоял в центре зала и отвечал на уточняющие вопросы ведущего, в студии прибавилось народу: несколько экспертов заняли места в отведенных для них креслах, у всех камер стояли операторы, проверяя оборудование и четкость картинки, а вокруг самого Джеймса кружилось еще большее количество людей. Удивительно, как он не заметил такой перемены, но неожиданно нахлынувшее беспокойство словно отстранило его от реальности, от всех этих людей, вовлекая в пучину собственных переживаний.

– Пять минут, – вновь раздалось сверху из динамиков. Теперь Джеймс знал, что ему осталось пять минут до эфира, прямого эфира. Через пять минут он будет сидеть вон на том диване, а напротив него – этот напыщенный старик. Он не столько боялся экспертов, которых уже стал рассматривать, пока те сидели и обдумывали предстоящую дискуссию, сколько именно прямого эфира. При записи он мог бы себе позволить промедление в ответах, мог бы найти время для обдумывания мыслей, прежде чем произнести их – потом монтажеры вырезали бы все лишнее, сделав из передачи живой, быстрый диалог. Прямой эфир этого не позволял. Думать нужно было быстро. Одно дело – несколько десятков зрителей в зале, другое – миллионы. Джеймс Бишоп всегда считал, что промедление перед одним человеком – показатель мастерства и профессионализма, показатель четкого обдумывания и выстраивания плана, стратегии, но промедление перед огромной толпой – провал, фиаско. Толпа, быстрая и непредсказуемая, сама потребует скорости. Иначе не поверят…

К Джеймсу через толпу пробралась Бриджет со стаканом дымящегося кофе.

– Ты почему не сказала мне, что это прямой эфир? – недовольным тоном спросил он у нее.

– Так, я думала, ты знаешь, – напрягшись, сказала Бриджет, а потом подбодрила его: – Все будет хорошо, Джеймс. Ты справишься.

Джеймс провел руками по своей голове, пригладив волосы.

«Не раскрывай себя. Что ты делаешь?» – обратился он к себе.

– Прости, Бриджет, – выдохнув, извинился Джеймс.

Бриджет ничего не сказала. Только улыбнулась.

Перед ними мгновенно появился молодой парень. На голову были натянуты огромные наушники, соединенные с микрофоном.

– Мистер Бишоп, мы начинаем. Садитесь вон там, на диван.

– Спасибо, – сказал ему психолог, а затем взглянул на Бриджет. Его молчаливый взгляд словно обращался к ней с просьбой пожелать ему еще раз удачи.

– Удачи, Джеймс. Все будет в порядке, – сказала она, поняв, как ему требуются слова поддержки. Если кто и знал Джеймса Бишопа так же хорошо, как и его супруга, Верна, которая отсутствовала, то это именно она.

Джеймс направился к дивану, в сторону, куда были наставлены камеры. Брэндон Фейн уже ждал его, расположившись в своем кресле.

– Садитесь напротив, Джеймс, – обратился он к нему.

Джеймс кивнул и медленно опустился на диван.

Эксперты пристально смотрели на него. Некоторые из них сидели, словно затаившиеся хищники в траве, изучая свою добычу. Мимо Джеймса не прошел ни один такой взгляд. Он смог побороть свой страх, неизвестный никому, и его восприятие мира пришло в норму. Он видел и слышал все, словно ястреб, восседающий на скале.

Съемочная площадка освободилась. Зрители ожидали начала. Джеймс попытался рассмотреть Бриджет и место, где она расположилась, но у него не получилось – в зале убавили освещение, сосредоточив большую часть света на нем и Брэндоне Фейне.

Голос, принадлежащий тому же человеку, который объявлял до этого промежутки времени до начала эфира, строгим голосом объявил:

– Тишина в студии! Выходим в эфир. Десять, девять, восемь, семь…

Джеймс перевел дух, сделав три глубоких вдоха через нос.

– …шесть, пять, четыре…

Брэндон немного нагнулся к Джеймсу, посмотрел прямо ему в глаза и с серьезным выражением лица сказал такое, от чего тот почувствовал, будто его облили бензином, и где-то сзади он услышал звук проведенной о коробок спички:

– Держитесь, Джеймс.

Затем Брэндон быстро вернулся в прежнее положение, дожидаясь окончания отчета и включения камер.

– … три, два, один. Эфир!

Брэндон Фейн обнажил свои белоснежные зубы и поприветствовал зрителей.

Тремя часами позднее.

– Тебе нужно выпить. Да и мне тоже, думаю, – сказала Бриджет.

Она провела Джеймса в свою гостиную, а сама ушла на кухню. Оттуда, открывая дверцы шкафчиков, она спросила:

– Что ты будешь?

– Виски со льдом.

Бриджет взяла два идеально чистых стакана и поставила на барную стойку. Достав бутылку дорогого виски, она наполнила им стаканы наполовину. Ее движения были быстрыми и нервными. Держа стаканы в обеих руках, она подошла к холодильнику, имевшему отделение для льда. Надавив на черный рычажок стаканом, сверху в него упали круглые кусочки затвердевшей воды. Она проделала то же самое со вторым стаканом и вернулась в гостиную к Джеймсу. Тот взял стакан, протянутый Бриджет, и дождался, когда она сама сядет на диван.