Микола Адам: Укус скорпиона

Неуклюже, будто медведь, он обхватил Сашу руками, придавил к себе и ткнулся губами в ее губы. Она не сопротивлялась, и это его остановило, руки повисли культями. Виноватый взгляд опустился на носки туфель.

– И чего мы застеснялись? – зашептала вдруг Саша. Она взяла его руки и положила их себе на талию. – Не вынуждай меня разочаровываться в тебе.

Девушка приподнялась на цыпочки, чтобы удобнее было обвить руками его шею, и первою поцеловала в засос.

– Костян, ты чё, уснул?! Тормоз?!

Это Мишаткин – высокий, широкоплечий, скуластый грузчик лет сорока пяти. Он стоял на фуре, перемещая рохлей – ручной гидравлической тележкой-с подъемными вилами – к краю кузова поддоны с ящиками, которые Костя должен был снять при помощи штабелера. Штабелер – грузоподъемник с вилами ручной серии SYC – на складе был один, значит, и работал с ним один человек, а для того, чтобы поднять вилы на нужную высоту после очередного спуска поддона с фуры вниз, требовалось время. В случае с Костей образовался вынужденный стопор. Смена из пяти человек ждала одного его, поскольку работа с ножной педалью производилась им недостаточно быстро. Другими словами, он не успевал за остальными. К тому же тем, кто оказались на фуре, – Мишаткину и Максу, – повезло, что весь груз изначально стоял на поддонах. Обычно приходящие фуры забиты до отказа ящиками вразброс, и их приходилось самим складывать на поддоны, что увеличивало объем и сроки работы. В сложившейся ситуации основная тяжесть труда ложилась на плечи Кости, вернее, на ноги. Процесс работы в основном зависел от него. Двое на фуре всего лишь перемещали груз по фуре, двое внизу отвозили снятый штабелером груз на склад и распределяли его по складу. Косте требовалось поднять вилы до уровня высоты кузова фуры, подвести штабелер к фуре, просунуть вилы под поддон, оттянуть штабелер на себя, чтобы снять поддон с фуры и опустить его на землю. Потом откатить штабелер в сторону, чтобы спущенный поддон могли подцепить рохлей и увезти, и снова поднимать вилы, качая гидравлику ножной педалью.

Учитывая Костино состояние после Сашиного телефонного звонка, легко представить, что ему было не до работы. Хотя именно из-за Саши и ради Саши он оказался в грузчиках. Точнее, обстоятельства так сложились.

Бросив все, работу, дела, друзей, благополучие и комфорт в Борисове, где Костя жил последнее время, он приехал в Минск, сам не зная, на что расчитывая. Его вела любовь к Саше, которую он больше не мог потерять. Слепая любовь, вынесшая ему мозг и превратившая в того, кем он никогда не являлся. Она изменила его до неузнаваемости, отобрав достоинство и веру в дело, которому он служил. Его ничто не остановливало: ни отсутсвие жилья и работы в Минске, ни замужество Саши, ни ее ребенок. Первое – трудность временная и легко поправимая, второе вообще не принималось всерьез, а ребенок Костю обязательно полюбит. Он в этом не сомневался.

К счастью или так карта легла, но когда Костя собирал вещи в Борисове, запихивая их в сумку, ему позвонила сестра и предложила снимать квартиру в Минске вместе. Они никогда особо не общались. Юлька, моложе Кости на пять лет, как выскочила замуж почти сразу же после школы, так и пропала из поля его зрения. Разумеется, предложение сестренки Костю обрадовало, поскольку один он квартиру не потянул бы, а комната – не вариант, разве что на самый крайний случай. Не хозяин сам себе, по опыту знал, не понаслышке. Причины, побудившие Юльку к такому предложению, Костю мало занимали, но из вежливости он спросил, в чем дело. Оказалось, после девяти лет семейной жизни сестра развелась, детей у нее не было, да и не телефонный это разговор. Они договорились встретиться на ж/д вокзале. Юлька обещала ждать брата на платформе, куда прибудет электричка с ним из Борисова.

Они не виделись со дня ее свадьбы, созванивались, конечно, но не более того. Костя, тем не менее, сразу узнал сестру, Юлька почти не изменилась. В кожаном теплом приталенном полупальто с меховыми воротником и рукавами, в обтягивающих джинсах и в кожаных шнурованных полусапожках на каблуках, девушка пританцовывала, согреваясь от январского холода. Ее длинные светлые волосы свободно лежали на плечах, глаза щурились то ли от полуденного морозного солнца, то ли от напряженного поиска брата в несущейся на нее толпе.

– Привет, сестренка! – остановился рядом с девушкой выше нее на голову мужчина в ветровке, в теплом свитере под горло, с черной дорожной сумкой через плечо. Черные с проседью волосы зачесаны назад. Очки. Бородатое лицо дружелюбно улыбалось.