Лана Аллина: Вихреворот сновидений

А уж она тогда ответствовать начнет:

– Bonjour, monsieur, je lis un poème… est très beau…[69] Здравствуйте, месье. Я читаю стихотворение, оно такое красивое ( фр .).

Et il me répondra [70] А он мне ответит ( фр .). :

– Ah, mademoiselle, que vous êtes sage! Mais il fait se reposer le dimanche, c’est vrai, je vous assure![71] Ах, как вы умны, мадемуазель! Но по воскресеньям надо отдыхать, правда, поверьте мне! ( фр. ).

А она тогда – что станет говорить?

– Merci, monsieur… Vous êtes très gentil! Asseyez-vous ici, je vous en prix. Mais que voulez-vous maintenant que je fasse?[72] Благодарю, месье. Вы так любезны. Присаживайтесь, пожалуйста, здесь. Но что вы хотите, чтобы я делала теперь? ( фр .).

А то потом еще и так корнет изволит молвить:

– Oh, excusez-moi, vous êtes très charmante, aujourd’hui comme toujour, plus de toujour, mademoiselle![73] О, прошу меня простить, но вы сегодня так прекрасны, сегодня так же, как всегда, мадемуазель! ( фр .).

А что ж в ответ она?

– Monsieur, qu’est que vous dites? Laissez-moi…[74] Месье, да что такое вы говорите? Оставьте… ( фр .).

И грезит Natalie : беседовать они без принужденья станут, и так façon изволит она держать. Быть может, неприлично ей тому внимать? Не отвечать ли: этакие дерзости ему и вовсе молвить не пристало! Она всегда на благонравие его лишь уповала?

Стихи слагает и поэмы ее корнет! И давеча, пред fête champêtre [75] Летний праздник, прием на свежем воздухе ( фр .). , читал он, ото всех таясь, ей новый свой сонет… Michael , любезный ее сердцу, так юн еще. Однако же поэт!

Да уж приметил ли Michael , как Natalie пригожа, щеки пламенеют! И книжечку стихов – его подарок – она читает столь прилежно! Несмелый, мимолетный корнета взгляд столь пылок, нежен… Она его лишь чувствует, очей поднять не смеет… Так очи его нежностью и страстью горячи! Любовь в глазах его она читает, хоть больно он робеет… Ах, если разом он о любви своей сказать решит!..

Взгляд завихрился, заметелился… Вишневым свежим соком щеки брызнули! То солнце шибко приласкало. Рекою полноводной солнышко на землю льется. Лужайка, дом и парк – все золотым вдруг стало!

А солнышко горело, полыхало! Нестерпимо. Яростно. Зной на село упал. И день сковало зноем. Безмолвие царит устало.

Однако, что проку квелить? Только время Natalie изводит понапрасну. Да ежели придет корнет, вмиг с книжкою ее увидит, верно, подумает – то ясно: «Ах, утонченная какая эта барышня, умна, мила собой и хороша!» Да-да! Он так решит! В беседке они беседу вести станут не спеша.

…Ах, но отчего же она лицо его, глаза представить никак не может?

– Natalie, my dear, where are you? Come here, we are waiting for you, our guests will come soon! Vite, vite![76] Натали, но где же вы? Подите сюда, мы вас ждем, и наши гости скоро приедут! Быстрее, быстрее! ( англ ., фр .).

То маменька серчать изволит. Будет ей теперь пенять. Как славно здесь в тиши мечтать! Вот бабочка порхает, близко-близко шмель гудит… Так нежно, страстно…

Её одну maman уж боле не оставит. Не отвечать? О нет, maman нотации ей делать станет! Нельзя, опасно…

– Yes! I am here, I am coming now![77] Да, да, я уже иду, иду-у! ( англ .).

Надо идти. Гляди, как замечталась, безо всех, одна.

Maman давала bal champêtre [78] Летний бал, бал в саду, под открытым небом ( франц .). .

Струился день. Сияла ночь.

Как восхитительно – comment peut être [79] Как это может быть? ?

Явился к ней корнет! Вот по дорожкам парка они гуляют. Она в глазах его любовь читает… Он любит, но молчит. Так робок – лишь о книгах говорят они… А маменька все замечает. И сердце взбаламучено – стучит.

Благословенный летний вечер на их имение упал. Здесь, вдохновлен их новой встречей, корнет ей новые стихи читал.

О, этот острый запах жизни и свежескошенной травы, и сердца и души томленье, и поэтической любви… Корнет читал ей свой сонет – ему внимала Natalie !

А маменька-то ей – с усмешкой говорит:

«Ах, он поэт, ах, пишет он стихи, сонеты!

Ах, сей корнет стишки умеет сочинять, да немудреное то дело, моя сударыня!

Ах, он красив, хоть беден – что за стать!

У нас вот-вот война – так шел бы лучше воевать!»

С восторгом, через край души, она глядела из окна, как пела страстно в вышине любовью пьяная луна, как разгоралась та луна на подогретом закатом поздним неба плюше, как желтый сочный диск её наперсницы, подружки с невероятной высоты за нею наблюдал.