Михаил Качан: Люба-Любовь. Потомку о моей жизни

Двое суток на пароходе и пять на поезде – и вдруг баня. Сказка, да и только. Они взяли «нумер» и с наслаждением помылись в бане.

У Любочки на всю жизнь сохранилось это светлое воспоминание о Новосибирске и бане, поэтому, когда я спустя семь лет ей предложил поехать в Новосибирск работать, она вспомнила эту баню и солнечное июньское утро и с радостью согласилась.

Я не уверен, что это стопроцентная правда, но Любочка рассказывает об этом именно так.

В Ленинграде Любочка поселилась на Васильевском острове, где жили ее бабушка и дедушка. Там в большой коммунальной квартире у них было две комнаты – одна большая, другая маленькая, проходная. Любочке выделили именно эту маленькую, проходную комнатку, вполне пригодную для жилья. На самом деле, когда-то это была одна комната, но потом её разделили на две смежные – одна по-прежнему была большой, а вторая – узкой и проходной.

Проходная – это комната, через которую проходят, когда надо выйти. Просто другого выхода из большой комнаты не было. Ты можешь в это время спать или заниматься, но через тебя все равно ходят, хотя бы в туалет, ванну или кухню, которые располагались в другой части коммунальной квартиры.

А про комнату, которую семья Штернов покинула в 1945 году, никто и не вспомнил. Она не была забронирована, и ее отдали кому-то из многочисленных нуждающихся в жилье.

В августе Любочка сдавала экзамены на механико-машиностроительный факультет Политехнического.

Я в этом впоследствии, когда узнал, усмотрел определенное стремление судьбы познакомить нас во что бы то ни стало. Это был еще один дополнительный шанс встретиться мне с ней в нашей жизни, ведь через месяц меня приняли именно на этот факультет! Судьба тогда первый раз пыталась познакомить нас. Правда, из этого ничего не вышло.

Первым шел экзамен по математике. Любе дали задачу, которая не решалась, ее, как оказалось, давали тем, кого надо было завалить (а надо было завалить евреев).

По совету своей подруги из Мукачево Риты Коренец, которую Любочка случайно встретила в Ленинграде, она пошла в приемную комиссию Химико-фармацевтического института, куда Рита уже поступила:

– У нас недобор, – сказала она.

Любочке, действительно, разрешили сдавать экзамены, хотя зачисление абитуриентов уже закончилось. К слову, Любочка сдала злосчастную математику на отлично. По химии она тоже получила отлично, а по литературе и английскому языку – хорошо. Со средним баллом 4.5 она была безусловно зачислена.

Любочку тогда учеба интересовала меньше всего, а вот Ленинград – опера, балет, филармония, Эрмитаж… А также кино, – ни один новый фильм Любочка не пропускала, да и все старые пересмотрела. В ее жизни видное место занимали родные, – она всех любила и систематически их навещала.

Так прошел год. В декабре 1953-го должны были приехать из Германии Мунвезы, – Абрашу, мужа тети Сони демобилизовали, – и они должны были приехать именно в эти две комнаты, где сразу должно было стать очень тесно. Решили, что Любочка так и останется в своей комнатке, а в большой комнате должны были вместе жить бабушка, дедушка, Соня с Абрашей и их маленькие дети Леня и Эллочка.

Бабушка, потерявшая на фронте двоих сыновей – Сашу и Яшу – и рано умершего (сильно болевшего после войны) Мишу, ждала Соню.

Вот приедет Сонечка, тогда можно и помереть, говорила она. И когда Соня вернулась из Германии, так и случилось. По дороге к Швабским, где собиралась вся семья по поводу приезда Мунвезов, бабушке стало плохо с сердцем, и она умерла. Это случилось в начале декабря 1953 г.

Любочка прожила с Мунвезами и дедушкой до сентября 1954 г., когда она переехала в нашу коммунальную квартиру на ул. Восстания к Марьяше, где в ее распоряжении был диван и кусок обеденного стола. Жить в одной маленькой комнате с Марьяшей было трудно, но все же легче, чем вместе с Мунвезами. А Любочка была неприхотливой. Учеба, студенческая практика, сверстники, преподаватели, обо всем этом я рассказать не могу, эти подробности известны только Любочке. Захочет, – напишет.

Я упомянул о поездке Любочки в Гомель летом после первого курса, куда Любочка решила съездить, чтобы навестить брата ее мамы – Израиля, который жил там с женой Юдифью и двумя дочерями, чуть помладше Любочки – Милой и Любой, Любочкиными двоюродными сестрами. Они её приняли «как родную», и Любочке там было очень хорошо.