Валерий Михайлов - Дневник дзен-террориста. 2013—2015

«Барсук» – отличное название для заведения для феминисток.

Чаще всего «духовный мир» люди воспринимают органом глупости.

ПОСЛЕ СЕБЯ

Вы когда-нибудь думали о том, насколько замечательно нас развели на идее «оставить после себя»? Понятно, что здесь та же основа, что и у разведения клумб над помпезно утилизированными телами близких людей, а именно попытка «закрыть глаза» на страх смерти. И все равно…

Ведь если разобраться, какая мне разница, что останется после меня? Какая будет обо мне память, и будут ли помнить меня вообще? Продолжится мой род или закончится на мне? Мне-то что с этого? Я не говорю об обеспечении наилучшего будущего для своих детей, если они у меня есть, или если я хочу их завести. Я говорю сейчас именно о маниакальном стремлении оставить хоть что-то после себя и даже наплодить детей именно с этой целью. А ведь многие люди костьми ложатся и горы сворачивают исключительно ради того, чтобы оставить как можно больше после себя, зачастую ради этого лишая себя при жизни всех мимолетных радостей, которые способны превратить жизнь человека в праздник, если, конечно, ей жить, а не использовать, как средство оставить что-то после себя.

Отсутствие хоть сколько-нибудь убедительных аргументов в пользу сохранения целомудрия заставляет моралистов выдумывать всякую нелепую хрень вроде телегонии.

Самое смешное в жизни ради успешного следующего воплощения то, что если даже реинкарнация существует, все то, что вы считаете собой, в следующую жизнь гарантированно не перенесется.

Сегодняшнее государство больше напоминает не злобного надсмотрщика с кнутом, а помешанного на соблюдении распорядка санитара в приюте для умственно отсталых.

Мистик идет по жизни, следуя за «энергией» подобно тому, как северные олени следуют за зеленеющей травой.

Наиболее оскорбительным по отношению к любой святыне выглядит здравое к ней отношение.

К участникам ВОВ у нас примерно такое же отношение, как к пластиковым новогодним елкам: К празднику их извлекают на свет, наряжают, устраивают рядом с ними застолье, водят вокруг хоровод, а потом убирают в чулан до следующего года.

Сильное государство необходимо для защиты человека… от хорошей жизни.

Перефразируя не помню уже кого, замечу: Мне глубоко насрать, от имени ли толпы (демократия) или по решению кучки «хозяев страны» (диктатура) мне запрещают то, что с точки зрения свободного человека является моим личным делом. В случае существования таких запретов сам факт их существования говорит о рабовладельческом характере общества.

Принципиальный человек похож на гигантскую галапагосскую черепаху. С одной стороны, панцирь из принципов защищает его от интеллектуально-нравственных ударов; с другой – делает неповоротливым. А став слишком тяжелым, он делает человека неспособным его носить. Черепаха в такой ситуации умирает от голода – это основная причина смерти галапагосских черепах.

ПОГОВОРИМ О РОДИНЕ

В отличие от малой родины (родины с маленькой буквы), «любовь» к которой определяется нашими животными инстинктами приматов, Родина (с большой буквы) существует исключительно в виде некоего абстрактного барина в головах людей со стадно-холопским мышлением. И если отбросить мешающие увидеть суть явления пафос и «красивые» слова, то в сознании холопа стадного Родина – это некий абстрактный господин, дающий все (что у того есть) своему холопу в обмен на службу и защиту его интересов зачастую ценой жизни холопа. Стремление быть хорошим холопом называется патриотизмом. При этом в сознании холопа российского Родина чаще всего представляется добрым господином, которому служит злой управляющий государство.

От абстрактного господина-Родины неотделима его материальная собственность в виде подвластной Родине территории с ее ресурсами и стадом-населением, в котором у каждого холопа есть свое законное место. И пусть холопу не всегда удобно на своем месте, зато он психологически спокоен благодаря скученности (ее еще называют сплоченностью) образующих стадо единиц. Эмоциональное стремление сохранить это ощущение комфорта получило название любви к Родине.

Поэтому, оказавшись вне своего стада, холоп начинает испытывать беспокойство, как и любое другое стадное животное, отбившееся от стада. Испуганное блеяние отбившейся от стада скотины получило название ностальгия.

В отличие от стадного холопа человек социально свободный функционирует вне понятия Родины, так как он (по определению) не признает над собой никакого господина, и смысл своей жизни он видит в чем угодно, но только не в служении кому-нибудь. При этом в случае необходимости он будет, пусть даже ценой жизни, отстаивать свою свободу, свой образ жизни и свою собственность. Государство в обществе свободных людей – это не надсмотрщик и не господин, а нанятый менеджер для поддержания порядка и создания и защиты наиболее благоприятных для жизни человека условий.