Иван Державин - Когда? Я его знаю

Костя считал, что перечисленные утерянные блага были вполне достаточны для безбедной и беззаботной жизни людей, составлявших абсолютное большинство населения страны, кого по праву называют народом. Как мэр он не мог даже мечтать, чтобы у лесковцев когда-нибудь возродились прежние условия жизни.

Он хорошо понимал, как больно нынешним старикам отвыкать от прежних благ, и старался вернуть хотя бы часть из них.

Всем пенсионерам и инвалидам он приподнял, насколько смог, пенсии, а пожелавшим работать дал возможность заняться посильным трудом. Им же он отдал два особняка, построенные якобы для представительских целей мэрии и гордумы. Пользовались же ими покойные мэр и спикер. Эти особняки Костя сохранил, так как они располагались не на берегу заповедного Живого озера, как четыре других, принадлежавших Стрыкину и остальным сгоревшим участникам сауны. Те своим распоряжением он сравнял с землей, а на их месте была посеяна рассада редкой растительности, уничтоженной хозяевами особняков.

Ну, и конечно, особой его заботой были дети. Им он вернул все детсады и бывшие пионерлагеря. И даже кое-что добавил. К примеру, детский оздоровительно-производственный интернат, куда он ехал на третью годовщину открытия и которым он очень гордился, считая его своим детищем.

В советское время на этом месте, вернее в этих корпусах был санаторий, в котором лечились бывшие фронтовики. После наступления в стране капитализма и свободы предпринимательства санаторий был мгновенно превращен в дом отдыха для богачей или, иными словами, в элитный бордель. Его владельцем стал некий Миленкин из Центрограда. Ему же принадлежал в трех километрах отсюда еще один дом отдыха, в котором раньше прочищали свои легкие шахтеры, а теперь развлекались умственно и физически отсталые родственники богачей, но почему-то с полноценными проститутками обоих полов.

К созданию интернатов для беспризорных детей, число которых в районе катастрофически возросло, Костю подтолкнул сельский учитель Павлов. Сухой и длинный, как жердь, он ворвался в кабинет Кости с требованием поехать с ним в деревню Рябиновка.

– Я вам там первоклассницу покажу, которая отказалась пить чай, потому что не знала, что это такое. Нет у ее родителей денег на чай, хлеб из отрубей пекут. А из соседней деревни близнецы в школу ходят по очереди, потому что у них только одна пара обуви. А какой-то российский миллиардер, я вчера вычитал, купил в Тихом океане необитаемый остров. Вот бы их всех, сволочей, сослать туда на каторгу. Да разве Путин их отпустит?

Павлов был единственным учителем школы на три деревни. Учил девять детей с первого по восьмой классы. Днем учил, а вечером бегал по больным детям, чтобы не отстали. У него также было несколько детей, находившихся в трудной жизненной ситуации и один умственно отсталый ребенок.

В деревню Рябиновка в тот раз Костя с Павловым не поехал, но уже при разговоре с ним надумал сделать из борделей Миленкина два детских интерната с производственными классами: один для беспризорников и второй, с учетом специфики второго заведения, в интернат для умственно отсталых детей, которых в районе стало больше, чем нормальных.

Он обзавелся документами, подтверждавшими незаконность захвата Миленкиным земельных участков с постройками за взятку работнику мэрии, и стал ожидать приезда Миленкина в любой санаторий, чтобы на месте предложить ему добровольно перепрофилировать оба дома отдыха в детские интернаты.

Ждать пришлось долго, так как у Миленкина таких санаториев было не меньше десятка в разных местах России. Наконец Косте донесли, что Миленкин, объявился в элитном борделе.

Предупреждать заранее о своем приезде Костя не стал, а Дима с Женей не дали охраннику у ворот никакой возможности сообщить шефу о приезде мэра, так что у Миленкина шансов к бегству не осталось. Разве что секретарю Костя разрешил доложить о себе, и то стоя за ее спиной.

Хозяин был явно растерян, но Костя не сразу раскрыл карты, намекнув даже на то, что хотел бы пристроить здесь одного своего знакомого. Когда Миленкин успокоился, Костя изложил ему идею перепрофилировать добровольно оба дома отдыха в детские интернаты, припомнив педагога Макаренко и про то, какие личности он воспитал из беспризорников.

Миленкин посмотрел на него, как на умалишенного и нагло ответил:

– Я как предприниматель больше заинтересован не в личностях, кого вы хотите сделать из этих недоносков, а в послушных рабах, чтобы легче управлять ими.