Татьяна Хмельницкая - Ось времени. игры разумных

— Мам, всё в порядке, — попробовала улыбнуться я, но на глазах выступили предательские слёзы.

— Ш-ш-ш, моя милая, всё хорошо.

Я уткнулась лбом в мамино плечо. Родительница обняла меня одной рукой, а второй стала гладить по голове. Этот жест был такой знакомый, такой родной, что я заревела в полную силу. Когда успокоилась, решилась объясниться:

— Я встретила молодого человека в интернате, — вертя кружку с остывшим чаем в руках сказала я. — Мы полюбили друг друга, хотели быть вместе. Он устроился на работу и… погиб.

— Девочка моя, — прошептала мама и снова притянула к себе.

Она гладила меня по спине, как в детстве, и шептала на ушко ласковые слова. Я чувствовала себя защищенной в её руках, хотелось бросить всё и остаться в родительском доме. Но я понимала, что сойду с ума от тоски по Марку. А интернат давал возможность погрузиться в мечту, заниматься любимым делом. Я должна вернуться.

Дома я пробыла почти неделю. Мне удалось прочитать собственную писанину, и она меня удивила. Более рассудочного текста трудно себе представить. Странно, что я не помнила произошедшего со мной. Но, вероятно, это и стало тем самым странным состоянием, которое именовали шоком.

Каникулы пошли на пользу, и когда я вернулась в интернат, погрузилась полностью в учебу. Признаться честно, огромное количество свалившейся в те дни на меня работы стало лекарством.

Психиатр навещал меня примерно год, а потом перестал это делать. Он написал рапорт о стабильности моего душевного здоровья и отдал руководству. Напоследок между нами состоялся необычный разговор. Мужчина пожелал мне однажды продолжить литературные бдения.

— Так проще решать проблемы, когда говоришь о них кому-то или записываешь.

— Почему? — удивилась я.

– Пока ты пытаешься донести свои мысли до невидимого собеседника, выразить их, наиболее точно подобрав слова, ты найдешь решение и обретешь покой.

– Значит, не зря тогда я писала в тетради?

— Это спасло тебя от помешательства, — улыбнулся доктор. — Заведи особое правило, делай записи. Все будет в полном порядке.

Дневник продолжать я не стала и предпочла при случае сойти с ума. Горе пережить слишком тяжело. Так зачем возвращаться в этот мир, к его уродливости, пустоте, неадекватности, если собственный, рожденный воспаленным мозгом, куда интереснее? Но вслух я этого никогда не произносила, на всякий случай.

Я закончила интернат досрочно. Такому положению дел способствовало желание общаться только с книгами, цифрами, расчетами. Но я не чувствовала себя одинокой, скорее просто забыла, что когда-то таковой не была.

Передо мной открылась перспектива поступления на интересующий меня факультет роботостроения в университет. Про мои успехи профессора оказались наслышаны. Меня не мучили на экзаменах, а зачислили на курс сразу. Но и тут сработало правило погружения в учебу и полное игнорирование бытовых проблем. Я переходила с курса на курс, показывая хорошие результаты и стремясь к цели, что вдруг возникла в моей голове. Хотела попасть в тот же эшелон федеральной службы, что и Марк. Мне казалось, я буду ближе к нему. Глупая идея гоняться за призраками, но мне она нравилась.

Мне исполнилось двадцать шесть, и я преподавала в университете. Ко мне на курс определили новичка. На дворе стоял ноябрь, а парня направили в сформировавшуюся группу. План занятий расписан, я проводила подготовку студентов к предстоящим лабораторным испытаниям, и тут вдруг навязали ученика. Пошла разбираться к руководству.

Пока топала по коридорам университета, обдумывала с чего начать разговор. Внутри разгоралась ярость и, открывая дверь кабинета, готова была ринуться в бой.

– О! Юлия, – приветливо улыбнулся ректор, вставая из кресла. — Вас уже пригласили? Оперативно.

– Я пришла сама, Геннадий Львович, и хочу поговорить.

Ректор, пожилой мужчина с благородной сединой в волосах, приблизился ко мне и, аккуратно взяв за локоток, ввел в комнату. Я отпустила ручку двери, последовала за руководителем.

– Юлия, я хотел вас видеть по важному делу, – начал ученый. – Но сначала разрешите представить вам Ила Брайтона.

Ректор указал рукой в угол кабинета. В кресле сидел мужчина. Я не заметила его сразу, эмоции били через край. Незнакомец поднялся и подошел к нам. Пегие волосы, небольшого размера глаза, худощавое лицо с выступающими скулами. Не понравился он мне с первого взгляда.