Рафаил Смолкин - Книга жизни (сборник)

На плачь Ляли, прибежали ее, а потом и мои родители. Наказание последовало незамедлительно. И единственное, что я вынес из этого случая, так это то, что сила наказания, в данном случае, значительно превышала для меня значение знаний приобретенных опытным путем. То есть в полном соответствии с Экклезиастом:

– Увеличивающий свои знания, увеличивает свои страдания.

Но, к сожалению, Экклезиаста я прочел в зрелом возрасте, поэтому приходить к таким сложным выводам приходилось интуитивно и с помощью экспериментов, не всегда корректно и правильно оцениваемых взрослыми.

Но опыт оказался весьма поучительным и полезным. И в дальнейшем всегда, прежде, чем начать экспериментировать, я сначала пытался определить пользу от приобретения тех или иных знаний.

После эксперимента с Лялей, я начал рассуждать. Почему это место под платьем у Ляли, не интересовавшее меня до проведения опыта, вдруг непонятно почему, начало меня занимать. Более того! Во мне вдруг проснулось большое желание увидеть это место у взрослой женщины. И это было для меня гораздо интереснее, чем увидеть это место у маленьких девочек.

Однако практическое удовлетворение этого интереса, из-за ряда технических сложностей, затянулось на многие годы.

Сейчас, для современных детей среднего возраста, поднятый мной вопрос покажется смешным. Прогуливая уже более, чем в зрелом возрасте, в ночное время своего пса, я с удивлением заметил, как мальчик лет одиннадцати со знанием дела шарил руками в интимном месте у девочки, сидящей у него на коленях. Я был восхищен прогрессом в удовлетворении любознательности детей в познании того, что заинтересовало случайно меня в детском возрасте, но так и осталось тогда неизученным.

В оправдание своему запоздалому развитию укажу несколько причин: отсутствие в мои годы телевидения и другой информации: картинок с голыми женщинами и других пособий по этому вопросу. Любознательным людям добывать знания приходилось по крупицам путем созерцания натуры, что в моих условиях оказалось не простым делом.

Вывод, к которому я пришел, состоял в том, что случай оказывает большое влияние на формирование и усиление нашей тяги к знаниям в ранние годы.

Я до сих пор помню многие картины детства.

Иногда, будучи взрослым человеком, я рассказывал своим родителям о событиях, которые происходили у нас, когда я был совсем маленьким. Они давно забыли эти события и вспоминали их после моих рассказов. По их оценкам, эти события произошли, когда мне было два-три-четыре года. Тем не менее, я отчетливо помню эти события до сих пор.

Теперь ты понял, читатель, с каким весьма умным человеком имеешь дело.

Я, как сейчас, вижу маму, читающую мне книжку. Это были разные книжки, которые можно было взять в неплохой, тоже эвакуированной вместе с заводом, библиотеке. Основное, что я узнал в детском возрасте от мамы и запомнил на всю жизнь – книга является наивысшим изобретением и достижением ума человека.

Книга это все. Она является самым лучшим подарком для умного и интеллигентного человека. Эти простые слова я в детстве только запомнил, а смысл их я понял гораздо позднее уже в школьном возрасте.

С течением жизни это определение книги только укрепилось во мне.

Я сразу понял, что немцы это варвары, когда увидел, как они сжигают книги. И то, что они ходили по улицам не нагишом, объяснялось только климатическими условиями.

Наш семейный бюджет был весьма скромен и не позволял приобретать что-либо без крайней необходимости. И если мои родители отрывали какие-то гроши и покупали мне книгу, для меня это был праздник. Праздник длился много дней, а сама новая книга спала со мной все это время рядом. Когда я просыпался и видел книгу рядом с моей подушкой, счастье, приподнятое настроение и радость наполняли меня.

И сейчас мой взгляд, случайно брошенный на любимую книгу, может вызвать целую гамму переживаний. С течением многих лет, я забыл многие подробности любимых мною когда-то книг. Я не перечитываю их, чтобы не менять своих ощущений, которые я испытал при их прочтении. И эти ощущения и сейчас возникают у меня, когда я прикасаюсь к давно прочитанной книге. Со временем эти ощущения переплелись между собой во мне и стали моей душой.

Я рос в семье, где честность во всем была заповедью, которую необходимо было соблюдать в любых ситуациях.

Я тоже старался соблюдать эту заповедь, хотя и пытался иногда ее по-своему интерпретировать. Удивительно, еще не будучи знакомым с трудами Маркса, я позднее обнаружил, что мое детское понятие справедливости почти полностью совпадало с понятием справедливости у него.