– Да, – уважительно отметил Егор Петрович, – библиотека у вас действительно чудесная. Долго собирали?
Вера Павловна вышла в коридор:
– По наследству передается.
– Мм… Люди обычно бриллианты по наследству передают. А у вас… Вы – вымирающий вид.
Замечание про вымирающий вид Вере Павловне явно не понравилось, особенно слово «вымирающий», все-таки опасения у нее оставались.
– Итак, что вы, Вера Павловна, от меня хотите?
– Я?! – Вера Павловна даже задохнулась от возмущения. На кухне подозрительно загремели чашки и хлопнула дверца холодильника. Вера Павловна опять похолодела:
– Вы что же не один пришли?
– «Один, один, я всегда один», – хорошо поставленным голосом процитировал Егор Петрович и сделал приглашающий жест в сторону кухни.
– Ничего, что я распорядился?
Стараясь не перейти на бег, Вера Павловна рванулась на кухню. На столе стояли чашки с чаем, в вазочке поблескивало клубничное варенье. А на тарелке лежали аккуратные бутерброды. Кроме кота, который сидел на табурете, аккуратно подобрав лапки, на кухне никого не было. Вид у него был презрительный, впрочем, как и всегда, когда он бывал на кухне.
Они церемонно сели за стол. Справа спиной к окну Егор Петрович, напротив – Вера Павловна. Матвей остался сбоку и спрыгивать не собирался. Все это могло бы походить на семейное чаепитие, если бы не походило на сумасшедшее чаепитие Алисы с мартовским зайцем.
– Видите ли, Вера Павловна, вы вчера на уроке, изучая роман «Преступление и наказание», – Вера Павловна удивленно приподняла бровь, а Егор Петрович продолжил. – Сказали вещь не то, чтобы крамольную, но опасную.
Вера Павловна молчала, ковыряя ложечкой в варенье.
– Вы ведь обсуждали с детьми теорию Раскольникова?
– Уже нельзя обсуждать?
– Можно, помилуйте. Но среди всего прочего вы высказались насчет того, что хотели бы изменить ход событий. И остановить героя. Не ради старухи-процентщицы, а ради него самого.
– Какое это имеет отношение? – начала было Вера Павловна.
– Минуту терпения. И я знаю, что у вас появилась мм… скажем… мысль переписать что ли.
Вера Павловна вспыхнула. Егор Петрович невозмутимо продолжал пить чай. Матвей, не мигая, смотрел на нее круглыми, чуть раскосыми глазами (признак породы ацекет). В них сквозило изумление. Еще никогда на кухне не ели без него.
– Не может быть, – не успела сформулировать до конца Вера Павловна.
– Как раз может, – пояснил Егор Петрович, – вы сами после соответствующей тренировки сможете читать мысли. Хотя некоторые мысли вообще не стоят чтения. Так о чем я? Да. И даже подумывали, прости, Федор Михалыч, переписать роман.
– Не в этом дело. Просто, – Вера Павловна ощутила себя школьницей на экзамене. – Я подумала, что это слишком мрачно: добиваться счастья таким страданием. Если бы рядом с Раскольниковым оказался кто-то, способный переубедить, понять его. Тогда не надо было бы кровь проливать.
– Угу. Ну, я даже не говорю сейчас о ваших законах. Об авторском праве, например…
– Я ведь для себя!
– Поэтому и не говорю. Но в нашем мире тоже существуют правила. Кто такие литературные герои, по-вашему? Пластилиновые куклы, вылепленные авторами?
Вера Павловна машинально подлила чай в чашку Егора Петровича и пододвинула варенье. Ситуация настолько вышла за рамки разумного, что спасти могли только какие-то совершенно обыденные вещи.
– Это скорее, у плохих авторов так, – заметила она, поправляя салфетки на столе.
– Именно! – поднял палец Егор Петрович. – Стругацкие, например, продумывали досконально сюжет, героев. А по ходу действия понимали вдруг, что таким образом герой поступать не может. Ну, не такой у него характер.
– И?
– И они переделывали сюжет, чтобы сохранить достоверность характера, – торжественно заключил Егор Петрович.
Кот молчал, но явно гипнотизировал аппетитный ломтик сыра. Вера Павловна положила сыр на край стола. Матвей подцепил его когтем и отправил в розовую пасть. После чего, не обращая ни на кого внимания, наслюнявил лапу и, далеко забирая за ухом, стал умываться.
– То, что вы хотите сделать, – продолжал Егор Петрович, – может нарушить равновесие.
– Да подождите. Вон их сколько! Тех, кто переснимает. Переписывает. Ремейки. Ремиксы. И ничего не нарушается. Даже закон.
– Ваш случай особый. Известно, что вы можете сделать это слишком хорошо.
Вера Павловна порозовела от смущения.
– А вы что-нибудь мое читали? Я же не печатала.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу