Людмила Смоленская - И о чем-то плакала Японка

От таких напряженных мыслей захотелось перекусить.

Пошла собирать на стол нехитрый ужин. Пока ела, интуиция вдруг подсказала мне, что, когда возникают глобальные судьбоносные вопросы, они всегда сопровождаются нестандартными и энергозатратными событиями.

Запила эту мысль душистым чаем. И вот тут-то раздался телефонный звонок. Интуиция меня не обманула. Энергозатратные события не замедлили себя ждать.

– Лукерья Михайловна, подойдите, пожалуйста, в администрацию, – узнала я голос Натальи Модестовны.

Судя по тому, что меня назвали моим паспортным именем, со мной опять что-то не так.

Надела свой красно-розовый сарафанчик и отправилась, благо вечера в Болдырево теплые, кофта не нужна. Голос Натальи Модестовны ничего хорошего не предвещал, по дороге я настраивалась на тяжелый разговор. В моей жизни, в том числе, в моей трудовой деятельности, было немало тяжелых разговоров, поэтому я особенно не переживала, тем более, что грубых косяков за собой не чувствовала.

Она сидела одна в своём кабинете, явно была чем-то расстроена. Мне показалось, что не я причина её плохого настроения, что моё дело – какое-то проходное, текущее, с которым ей надлежит меня познакомить – закрыть и забыть о нем, и заняться своими проблемами. Наверное, обострение болезни, – подумала я. Или кто-нибудь из обитателей чего накосячил.

– Садитесь, Лукерья Михайловна, – кивнула она на стул возле своего, стоящего буквой «Т» стола.

Я присела.

– Ко мне поступила информация, что клиентка без вашего ведома взяла с вашего стола пищевые продукты и употребила их без вашего на то согласия.

Я облегченно вздохнула.

– Да ладно, Наталья Модестовна, я уже и забыла об этом! Подумаешь, какая-то сосиска! Стоит ли из-за этого огород городить!

– Дался вам ваш огород, – досадливо скривилась Наталья Модестовна. – Сидите в своем огороде и не утрудились ознакомиться с правилами для клиентов! Ставлю вас в известность, что если клиент замечен хотя бы один раз в подобном проступке, он попадает в черный список для всех народных целителей Болдырево. У нас было немало прецедентов, после которых у целителей пропадали деньги и ценные вещи, поэтому и пришлось разрабатывать жесткие правила.

Я озадачилась.

– Назовите, пожалуйста, фамилию, имя, отчество клиента для внесения его в черный список.

– Это – женщина… она приехала ночью и не представилась, – неуверенным голосом сказала я.

Наталья Модестовна не удивилась.

– Да, анонимных клиентов в последнее время все больше и больше, на них-то рейтинг наших целителей и держится… Что ж, давайте посмотрим видеозапись, разошлём потом её по нашим труженикам.

Пальчики-сардельки Натальи Модестовны забегали по клавиатуре компьютера, а мне стало совсем мутно.

Я была в более чем дурацком положении. Сейчас она найдет видеозапись минувшей ночи в моей квартире и увидит, что никаких клиентов у меня не было. И как тогда быть с пропавшей сосиской? Что делать-то?!

Нашла. Просмотрела. Еще раз просмотрела. Подняла на меня глаза.

– Лукерья Михайловна, вот слева пачка листов белых, возьмите один… вот ручка, проверьте, пишет или нет… Короче, пишите объяснительную. На первый раз вам серьезное предупреждение, второго предупреждения не будет. При повторном нарушении этического кодекса народного целителя вы в двадцать четыре часа собираете вещи и покидаете наше поселение.

– По поводу чего я должна писать объяснительную? – на всякий случай уточнила я.

– На видеозаписи вы покидаете кухню, возвращаетесь с сосиской и сами угощаете ею собаку. Наутро публично при двух свидетелях обвиняете клиентку в воровстве. Такие вещи недопустимы. Объясните, почему вы так поступили.

Я не поверила своим ушам.

– Позвольте мне глянуть видеозапись!

Наталья Модестовна была слишком опытным руководителем, чтобы не заметить, как изменился мой голос, как я вообще среагировала на создавшуюся ситуацию.

– Да, пожалуйста. Перейдите сюда ко мне и смотрите.

Я встала, перешла к Наталье Модестовне, снова встала совсем рядом с ней и ощутила запах больного тела. Но мне было не до сантиментов. Какая нахрен запись?! Это был сон!

Но на экране компьютера сидели две тётки. Точнее, сидела одна, на стуле, с ласково-меланхолической улыбкой взирая, как другая на корточках с умильным выражением лица скармливает довольному дратхаару бледно-розовую сосиску. Картина маслом.

Я вернулась на своё место в полной растерянности. И задумалась.