Людмила Смоленская - И о чем-то плакала Японка

Я видела, что и Сестрица Алёнушка, и Михаила Боярская полностью поверили старосте.

Сделала выводы. Уточнила в телефон:

– А в чём должна выражаться моя активность?

– Ну вы же знаете, что человек, делающий карьеру народного целителя, должен пройти внутреннюю аттестацию, набрать не менее десяти положительных отзывов от коллег. Вы здесь человек новый, и перспективный, клиенты вами тоже очень довольны. Сообщаю вам, что у вас уже есть один положительный отзыв от коллеги, за вас сдал свой голос Париж-Дакар. А целитель, получивший один голос от коллег, получает вместе с ним право тоже голосовать за своих коллег. Я просто могу вам подсказать, за кого нужно голосовать, ведь вы мало общаетесь, еще не определились, не осмотрелись.

Я молчала, с трудом сдерживая нарастающую злобу. Почему я должна объяснять, что мне не нужна карьера народного целителя, мне не хочется никаких баллов и никакой тусовки, я приехала копаться в огороде и в проблемах своей жизни.

Воспользовавшись моим молчанием, староста сообщила, что мне присвоена квалификация целителя душевных ран, еще раз призвала быть более активной, а не отсиживаться в своём огороде.

– И запомните: целитель, который предоставит свидетельства об излечении пятнадцати человек, получит рекомендацию бесплатно участвовать в телешоу «Битва экстрасенсов»! – торжественно закончила она.

Разговор мне очень не понравился.

Но как бы то ни было, раз Париж-Дакар, он же Марсель Назырович, дал право голоса, признал за мной право считаться народным целителем, по правилам хорошего тона я должна поблагодарить его.

Я позвонила ему.

Но и здесь меня ждал неприятный сюрприз. Как только я начала его благодарить за оказанную им высокую честь, он прервал меня словами:

– Вы казались мне более искренней, Донна Мажептила.

– Я вас не обманываю, я очень рада вашей рекомендации, вы первый человек, кото-рый мне поставил балл…

– Вы сказали мне, что никогда не занимались народным целительством. Но тогда каким образом вы определили сложный перелом фаланги пальца? Откуда у вас тонкое знание психотехники вывода человека из состояния острой депрессии? Вы всё-таки медик. Меня просто интересует ваша специализация. Терапия? Неврология?

– Да следователь я, следователь со стажем, а те, кто ко мне приходили, имели проблемы, связанные с моей профессией. Перелом у Дили я пережила сама, поэтому сразу отправила ее в травматологию…

– Хочется вам верить, – тихо сказал он. В его голосе слышалось сомнение, недоверие и некоторое разочарование в моей порядочности.

Обидно. Я не хотела с ним портить отношений. Мне нравился этот человек.

Ночью мне опять приснилась плачущая японка.

На этот раз она была без лошадей и кареты, и драконы на кимоно были меньше размером и более темного цвета.

Над веером сверкали глаза, наполненные слезами.

Лёгкий ночной ветер шевелил складки ткани. Тихо шуршала листва над головой.

Мы смотрели друг на друга и молчали.

Потом она исчезла.

Утром посетителей не было, после поливки огорода, вышла прогуляться за хлебом.

На пороге магазина столкнулась с белым, как лунь старцем. У него был проницательный взгляд, огромная длинная седая шевелюра и столь же огромная седая борода.

– Гляжу новая жительница у нас. От скуки приехала, от скуки.

Меня аж затрясло. Тебе бы, старый хрен, такую «скуку». Вампир, плятть, ждёшь, что я сейчас визжать буду, а ты моим гневом подпитаешься и проживешь на этой земле лишний месяц. Ведь баба я нервная, раздражительная, в гневе много энергии трачу. Я раскрыла рот, чтобы всё это ему высказать, но перед моим взором встала Ксения Григорьевна. И я как-то обмякла. Взяла себя в руки. Лучезарно улыбнулась и почему-то вспомнила Игоря Северянина, которого любила в студенческом возрасте.

Самолучшее средство от скуки

Ваш изящный ландо-шевроле.

Я люблю ваши смуглые руки

На изогнутом белом руле.

Брови старика поехали вверх. Вне всякого сомнения, он знал Северянина. Ого, какой интеллигентный дедушка мне тут встретился!

– Ах Зизи, Зизи, как тебе себя не жаль, – пробормотал он и отвернулся.

Видимо, это тоже цитата, но я не знала, откуда.

– Меня зовут Донна Мажептила, – представилась я ему в спину.

– А меня – Викентий Иванович. Я не приемлю ваших кличек и не играю в ваши игры. Если захотите пообщаться – третья изба слева. Но поторопитесь, я 1930 года рождения.

Сложное чувство меня охватило. Уж я-то знаю, что такое смерть. И я просто сказала, без всякого выпендрежа: