Алексей Брайдербик: Избранное. Рассказы и миниатюры

– А можно её уничтожить?

– Нет, только сдерживать.

Мальчик вздохнул, а старик ласково потрепал его волосы.

Я брел по узкому каменному мосту, переброшенному через реку. Впереди виднелся замок без окон и дверей. Позади чернел лес: из мрачной вселяющей в сердце тревогу чащи лениво выползал плотный сизый туман.

Я достиг середины моста и посмотрел на реку. В ее водах, глубоких настолько, что не видно дна, плавали блестящие сферы – видения настоящего, прошлого и будущего. Одни переливались всеми цветами, рассыпались мерцающими огнями и бликами – они были сотканы из добрых и радостных мгновений моей молодости.

Другие мигали и пульсировали. В них я видел настоящее: всё, что имел, чего достиг и чем гордился.

А третьи, мутные, сотрясались от коротких вспышек – каждая из них показывала мне отрывки грядущего.

Мой отец любил повторять: «Знать собственное будущее не значит иметь возможность как-то повлиять на него. Можно только подготовиться к тому, что оно несет».

Строгий и логичный мир раскалывается пополам и возникает хаос. Он в свою очередь перерождается в порядок, а порядок заканчивается смертью. Иногда порядок надо превращать в хаос, чтобы жизнь не упрощалась и не деградировала. Хаос – это не бессмысленность, не коктейль из всего и сразу, а огромный набор вариантов развития, совершенствования и разнообразия бытия. Что выпадет из бесконечно перебираемого, то и будет началом, правда только чего-то одного.

У моего друга Андрея дома на подоконнике стоял небольшой аквариум, в котором плавало семь рыбок – я посчитал. Все они были одного размера, но сильно отличались внешне. Я люблю, когда есть из чего выбирать, мне нравится царящее в мире разнообразие, разномастность – и ненавижу, когда предлагают только один вид чего-либо.

Попав к Андрею впервые, я восхищался рыбками, плававшими в аквариуме – каждую долго и с любопытством разглядывал.

Когда я пришел к нему во второй раз, я заметил, что все рыбки в аквариуме одинаковые. Буквально через пять минут я потерял к ним всякий интерес.

А на третий раз я увидел, что аквариум пуст.

– А где рыбки? – спросил я.

– Я подарил их соседу, – ответил Андрей.

– Хорошо что не выкинул, – сказал я.

– Я не живодер, – возразил Андрей.

– Аквариум тоже отдашь?

– Да.

– И что вместо него будет стоять на подоконнике?

– Игрушечные самолетики. Девять разноцветных игрушечных самолетиков.

Мне почему-то кажется, что Андрей когда-нибудь избавится и от них.

Когда я ложусь спать, то думаю о том, какой сон мне приснится. Когда я просыпаюсь, то пытаюсь вспомнить, что именно мне приснилось этой ночью. Когда я бодрствую, то размышляю над смыслом своего сна. Мне в последнее время снятся сны о моей родине, о доме, где я родился и вырос, о людях, с которыми мне было хорошо, о родных и близких, друзьях и родителях. Я тоскую по ним.

Вчера мне приснился отец, он попросил у меня прощения и сказал, что любит меня. Утром я позвонил домой и узнал, что он умер от сердечного приступа.

Сны – это мутные обрывки грядущего.

За моим домом есть палисадник – чистый, ухоженный, обустроенный красивыми разноцветными скамейками. Каждый день, ровно в одно и то же время, я встречал там старика – немного сгорбленного, морщинистого, с клюкой. Он всегда садился на лавку напротив пышного куста сирени, закрывал глаза и тяжело вздыхал.

Как-то раз я подошел к нему и заговорил.

Старик пожаловался мне, что, хотя у него двое детей – сын и дочь, после смерти жены его снедает одиночество. Он любил жену, и после ее смерти долгое время тосковал, только дети наполняли его жизнь смыслом. Однако они давно выросли и переехали в другой город – у каждого теперь была своя семья, свой круг интересов и забот. Я отчасти могу понять их, ведь когда ты поглощен повседневной рутиной, работой, домашними хлопотами, у тебя не получается уделять много времени и внимания окружающим. Я знаю, о чём говорю, так как и сам из-за того, что сильно занят на работе, почти не вижу родных и близких.

Я спросил старика, почему он сам не позвонит детям, если те не могут этого сделать? На это старик ответил, что часто звонил сыну и дочери, но либо попадал не ко времени, либо вовсе не заставал их на месте.

Старик поведал мне, как девятнадцатилетним юношей попал на фронт. Он прекрасно помнил, как стрелял во врагов, как помогал держать оборону города. Повсюду распускались огненные цветы взрывов. Некогда прекрасные улицы и проспекты уродовали осколки снарядов, бомб и гранат. Рушились и сгорали здания. Подбитые вражеские самолеты, объятые пламенем и густым черным дымом, словно раненные птицы, с воем пикировали вниз.