Ева Видмер: Пустота

Я понимала по глазам Госта, что она раздражает его ничуть не меньше, чем меня, но почему-то гот никак не реагировал на ее слова.

Мы втроем подошли к подъезду, и Гост открыл дверь своими ключами, затем мы поднялись на шестой этаж, и он открыл дверь в квартиру. Юноша сразу же пошел в комнату, даже не снимая обуви и верхней одежды, блондинка свою куртку оставила в коридоре. Я вошла в комнату вслед за Гостом. Он уже сидел на диване и держал в руках рюмку с изумрудной жидкостью. Когда же его гостья появилась, гот выпил и даже не поморщился, лишь на пару секунд зажмурил глаза, не утруждаясь поджигать сахар или еще как-нибудь усложнять свое опьянение. Девушка презрительно фыркнула.

– Может, ты все-таки хочешь мне что-то сказать?

Гост посмотрел на нее и, выдержав паузу, ответил:

– Нет.

Блондинка начала багроветь от злости. Взгляд ее темных глаз яростно впивался в хозяина квартиры.

– А что, сестра Артура одобряет это твое увлечение? Ах, да, она же все одобряет! Точнее, она может только потакать тебе. Удобно, наверное.

Гост посмотрел на нее исподлобья. Его голубые глаза стали ледяными, как и тогда, у школы. Мне снова стало страшно. Действительно страшно. Но, к моему удивлению, Гост ничего не сделал и даже ничего не сказал.

– Ну, что, я права? Тебе нравятся те, кто не могут и слова сказать тебе наперекор! А тех, кто может, ты не терпишь. Вот почему ты такой, да?

– А ты, значит, считаешь, что можешь? – юноша встал и с силой швырнул рюмку под ноги, после чего осколки трепетно заскакали по полу. Девушка растерялась, как и я, а Гост даже не изменился в лице и спокойно продолжал: – Я делаю то, что хочу, и для этого мне не нужно ничье разрешение. Убирайся, я тебя сюда не тащил и удерживать не буду, потому что ты – ничтожество, которое возомнило, что может меня учить.

Девушка задрожала, поджала губы и вышла в коридор. Гост же подошел к столу и достал из ящика новую рюмку. Я вздрогнула, когда захлопнулась входная дверь.

У меня долго не укладывалось в голове, как могут быть связаны Гост и «моя» Мария. А еще я никак не могла придумать что-нибудь, чтобы не дать им пересекаться, ведь Госту я противостоять пока не в силах. Я действительно боялась, и прежде всего за Марию. Она оказалась слишком близко к этому человеку, связываться с которым не стоило. Но он почему-то нарочно старался, чтобы Мария сблизилась с ним.

Гост частенько как будто случайно встречал девушку на остановке, при этом он почти ничего сам не говорил, но слушал ее. А я ничего не могла с этим поделать, как бы ни старалась.

Время теперь летело быстро. Мне с трудом верится, что прошел целый месяц с момента, как меня не стало. Воспоминания становятся менее значимыми, чувства менее яркими, хотя какие уж там чувства…

Как оказалось, я могу видеть чужие сны. Узнала я об этом случайно, когда вечером проводила Марию до дома и решила все-таки остаться у нее. Ее родители были в отъезде, а брат уже несколько лет жил в другом городе, лишь изредка приезжая по делам, суть которых не была ясна никому. Моя Мария оказалась очень правильной девочкой и, несмотря на пустующую квартиру, не водила ни друзей, ни подруг, да и сама всегда ночевала дома и возвращалась не позднее десяти. Ее единственным гостем была я. Мне нравилась просторная, светлая квартира, единственным темным пятном которой была комната Артура. Мари часто заходила сюда и подолгу просто сидела на полу. Нигде ей не удавалось чувствовать себя так спокойно, как здесь. Мне даже показалось странным, что она все еще не перебралась жить сюда, из своей комнатки с фисташковыми стенами и белым потолком, которая не была заполнена уютом.

Мари очень сильно скучала по брату, и это чувствовалось, хотя он прекратил всякое общение с сестрой и с семьей, они даже не знали номера его телефона.

Может быть, именно поэтому ей снилась ссора. До того, как мне показало Артура ее подсознание, я его не видела. А подсознание представило его, как юношу примерно двадцати трех лет, с красивой атлетической фигурой, одетого с черную футболку и темно-серые джинсы, волосы тоже были темными, но не черными, как я ожидала, зная о его готическом увлечении, аккуратно подстриженными, а глаза синие, как и у сестры, и обрамлены черными длинными ресницами, что сразу же добавило взгляду, а вместе с тем и лицу, выразительности. Именно глаза и остались в моей памяти на утро, размыв дымкой его облик, обозначив только, что брат с сестрой были очень похожи. А вот причину ссоры мне разобрать не удалось, слишком уж громко они кричали друг на друга, так что все слова смешивались в бессмысленный гул.