Виктор Шлапак - Записки учителя

– Документы есть? – спросил Иван Иванович, так звали замдиректора, высокого худощавого мужчину средних лет с широким лицом, немного суженными глазами и какой-то маленькой, хитроватой улыбкой под маленькими, аккуратно подстриженными усиками.

– Есть!

– Хорошо, хорошо… что он мужчина, – говорил он, в основном обращаясь к Мише.

– Я его знаю довольно-таки основательно, не подведет, крепкий парень.

– Самое главное, чтобы они на уроке сидели тихо. Пекарский не мог держать дисциплину.

– Но он был знающий, интересный человек, милейший человек. Вы помните Виталия Терентьевича, если бы Пекарскому его характер.

– Постараюсь, – сказал я, помня наставления Миши: «Соглашайся на все, а там видно будет».

Зам дал анкету.

Миша отвел меня в класс, небольшую темноватую комнату со столом, черной доской и такими же партами. Эта убогая обстановка как-то угнетающе подействовала на меня, но мысль, что меня берут, наполнила меня радостными чувствами, которые скрашивали эту убогую обстановку, на глазах расцвечивая ее в радужные тона, существующие только в человеке.

Я радовался несмотря ни на что. Не может быть?

Если бы меня спросили, хотел ли я стать учителем, я не знал бы, что ответить.

Просто я радовался тому, что я устраиваюсь на работу преподавателем эстетики и смогу заниматься тем, что любил. Может быть, я мечтал об аспирантуре: и да и нет.

– Миша, не уходи.

– Чудак-человек, ты не дрейфь, все хорошо.

– Спасибо, Мишенька, но все равно не уходи.

Меня ожидала новая жизнь, неизвестная. Я всего боялся, я заметил, что в любых обстоятельствах я обращался к Мише, создавшем в такой же степени эту новую для меня жизнь, как и я.

Без Миши ни на шаг. Да, это было так, он, подобно Вергилию, вел меня по кругам жизни.

Подобный период «Без Миши ни на шаг» проходит каждый человек, открывающий мир сам посредством другого человека, чтобы когда-то кому-то открыть мир собой. Я заполнил и занес анкету Иван Ивановичу. Он внимательно просмотрел.

– Это еще не все. Теперь надо съездить в управление: они утверждают.

Я как-то мгновенно сник. Он, кажется, заметил это и улыбнулся.

– Первого сентября на работу.

Я поплелся на остановку трамвая. Делать было нечего. Что-то будет? Фамилию я не запомнил, только должность: зам. начальника по культуре.

Опять неудача, думал я, трясясь в трамвае. Опять…, я вспоминаю и этот год, и прошлый. Мне не везло. Очевидно, я не очень хотел стать учителем, но становился им по воле случая или по призванию? Или я радовался? Нет, я не знаю.

По специальности я филолог, преподаватель русской литературы и языка.

Да, мне не везло, в редакции, в издательстве, куда я обращался, мест не было, а в школу я решил не идти, хотя обращался и туда.

Почему я решил не идти?

Я с ужасом и с содроганием всеми клеточками тела и мозга вспоминаю картину моего первого урока, а вспоминаю я каждый раз, когда слышу слово «школа».

Я вспоминаю школу, где я проходил педагогическую практику.

Нас было пятеро студентов и один руководитель, женщина, очень добросовестная, с очень большими любопытными глазами.

Я сидел на последней парте и с ужасом смотрел на своих товарищей, которые давали урок, и с еще большим ужасом думал, что это предстоит и мне – выйти туда и говорить о том, о чем я обязательно забуду.

Я так разволновался, что у меня пошла из носа кровь. Вечером я пошел к тете, она успокаивала меня как могла, но в основном, вкусным ужином. А завтра урок. Я готовился, читал и перечитывал.

Помню, когда я остался один на один с глазами… Они молчали, молчали не потому, что хотели молчать и что-нибудь узнать от меня, они молчали потому, что на уроке были посторонние люди, как я понял позднее…

Я встал и пошел закрыть дверь, я хотел показать, что я владею собой и классом. Мой руководитель похвалила именно за это, она хвалила, а я не верил или не хотел.

Но не этот урок я вспоминаю, не этот урок был для меня первым уроком, даже не второй…

О том уроке никто не знал, кроме меня и учеников.

Не знаю, помнят они его или нет, но именно он запомнился на всю жизнь и стал для меня уроком. Но он был еще впереди, а пока я давал второй урок, уже сам. Поэзия Маяковского. Поэзию я любил и знал. И курсовую и дипломную работу я написал о поэзии. Я рассказывал, разбирал и даже рисовал тоническую систему стихосложения, вдруг одна девушка встала:

– Вы извините, но это нам не нужно. Вот разве ей, она у нас поэтесса. – Да, действительно, я выделил ее глаза изо всех, удивленные, внимательные.