Валерий Голев - Волчий лог

«С солдаток денег не беру», – сурово повторял он. Наливали ему сразу полный двухсотграммовый гранёный стакан, ставили на стол. Он подходил и говорил: «Спаси Христос». Пригнувшись, резко выдыхая, брал стакан зубами, приподымал над столом и, поддерживая правой культёй, выпивал его весь, без остатка. Потом аккуратно ставил на стол, уткнувшись носом в пустой рукав телогрейки у плеча, шумно занюхивал. Пока он проделывал фокусы со стаканом, хозяйка брала со стола сырое куриное яйцо, ножом пробивала вверху дырочку и, выковыряв скорлупки, подносила ему ко рту. Тот выцеживал его до конца, пока не лопнет внутренняя плёнка, потом он, отпрянув, восклицал: «Хорошо… японский городовой!». К концу дня напивался в дымину, когда чувствовал, что вырубается, он цеплял вожжи ногой, накручивал их на неё и падал в телегу на спину. Жеребец сразу понимал, что надо ехать к дому. Подъехав ко двору, Самолёт тихо ржал, жена председателя выходила и, причитая, начинала распрягать лошадь. Потом отводила коня в стойло, стаскивала председателя с телеги и, всё причитая, тащила его на себе в дом. Это повторялось почти каждый день. Все бабы на селе всё равно считали её счастливой. Муж её, хоть и без рук, зато вернулся живой с этой всех и всё пожирающей войны. В селе уже многие семьи получили похоронки.

В доме Кузьмича была слышна ругань, шум. Ребята подошли к окнам и стали прислушиваться.

– Не ходи, Макарушка, не ходи, Богом тебя молю, – плача, просила жена Кузьмича.

– Всё равно добьюсь, – орал Кузьмич. Слышно было, как в избе заплакал ребёнок. – Бронь, бронь, на хрена мне эта бронь. Люди там жизни свои кладут, а я тут на тракторе катаюсь, – продолжал орать он. – «Ты нам здеся… нужон, мать их…» – передразнивая кого-то, не унимался Кузьмич.

– Пошли отсюда, – тихо сказал Ванька.

– Не… давай зайдём, за муку же, – возразил Володька. Он тихо постучал по двери петлёй пробоя. В избе замолчали.

– Заходь. Ну, кто там? – зло прокричал Кузьмич. Ребята прошли через сени и, осторожно открыв дверь, вошли в горницу. В избе было жарко натоплено, пахло тимьяном, мятой и хозяйственным мылом. В углу у кровати на низенькой скамеечке, которую используют для дойки коров, сидела бабка, она, ногой нажимая на деревянную педаль, раскручивала колесо прялки, руками растягивала и выравнивала шерстяную нить, накручивая её на веретено. Прялка ритмично постукивала. Рядом сидела пушистая кошка, вся чёрная, только на мордочке белая полоска по носу и чуть шире между глаз. На груди белая манишка, кончики лап тоже белые. Кошка, видно, прошлась по мокрому полу и теперь, вылизывая передние лапы, умывалась. Жена Кузьмича, тётка Наталья, мыла детей, босая, в коричневой юбке с зелёной оборкой по низу, мужской рубахе, косоворотке и клеёнчатом переднике, с покрытой головой белым платком, завязанным на узел сзади, под волосами. Посреди горницы на двух табуретах стояло оцинкованное корыто, наполовину заполненное водой с мыльной пеной. В корыте сидела младшая дочка Кузьмича, мать мыла ей голову, Варька, старшая, красавица девка семнадцати лет, поливала из липового ковша. Варька была в летнем простеньком ситцевом платье, тоже босая, на голове узлами вверх повязана васильковая косынка, из-под которой выбивались чёрные, как враново крыло, мокрые вьющиеся волосы. Платье намокло и, прилипнув к упругому животу у пупка и ниже, где завлекательно темнело, не скрывало девичьей красоты. Когда Варька поливала двухлетней Клаве на голову, та смешно ахала, открыв рот, жадно хватая им воздух, и, закрыв глаза, часто-часто махала ручонками. На лавке вдоль окон сидели уже помытые, в белых платочках и с чистыми, розовыми лицами. Крайний слева сидел Петька, одноклассник Ваньки и Володьки, увидев ребят, он стал стягивать с головы платок.

– Оставь, волосы ещё не высохли, – сурово сказала ему мать, и тот, стыдливо опустив глаза, уставился в пол. Ребята, перекрестившись на образа, поздоровались.

– А, это вы, – проговорил Кузьмич, сидевший в углу за столом, под лампой. Перед ним на газете лежал располовиненный карбюратор от колхозного трактора СХТЗ-НАТИ, в одной руке он держал отвёртку, в другой жиклёр, который продувал губами и просматривал на свет. Из угла тянуло керосином. – Давай, в общем, завтра после школы подходите, я за базой пахать буду, до большака, там где Волчий лог начинается. И чтоб не спали за плугом, свалитесь под нож, что я матерям гутарить буду, – закончил инструктаж Кузьмич. Ребята молча кивнули и собрались было уходить, но Кузьмич их остановил. – Куда вы? Щас Варька мыться будет.