Валерий Голев - Волчий лог

– У него собаки злющие, брёх подымут на всю деревню. Лучше с улицы, в окно постучим, – шёпотом ответил Кривой.

Подошли к дому. Кривой постучал в окно, ближнее к крыльцу. В избе завозились, зажглась керосинка. Грубый, хрипатый мужской голос спросил:

– Кого ещё там черти несут?

– Ларионыч, это мы, Пупкинские, – тихо ответил Кривой. Скрипнула дверь избы, послышались шаги в сенцах, грохнул затвор, дверь в сенцы отворилась.

– Ну… кто там, – Ларионыч держал керосиновую лампу левой рукой выше головы. В правой, аж до белизны в пальцах, сжимал топор.

– Здорово живёте. Извиняй, что поздно, мы к тебе, погутарить, – поздоровался Кривой. Ларионыч опустил лампу, оглядел улицу, там ни души, только ветер тихо шумел в голых ветвях оскаря и у кого-то на дворе с голодухи жалобно выла собака.

– Ну, проходите, раз пришли, – заметив обрез у одного из ночных гостей, он с силой вонзил топор в косяк входной двери. Прошли в избу, сняв шапки и перекрестившись на образа, гости сели на лавку за стол. Ларионыч принёс из горницы бутылку самогонки, заткнутую газетной пробкой, три стакана, из резного буфета достал хлеб, шмат сала, соль. Из загнетки печи достал ухватом и поставил на стол горячий чугунок с картошкой. Молча разлили, выпили не чокаясь.

– Вы, я слыхал, на войну не пошли, в дезертиры определились, – начал непростой разговор Ларионыч, догадавшись, зачем те пришли. – Это… считай, как нож в спину советской власти воткнули. Вы, таперече хоронитесь, ребятки, она вам, власть-то, этого не простит… – Ларионыч взял из чугуна горячую картофелину и стал не спеша чистить. – Дюже хоронитесь… а ко мне дорогу забудьте, я хоть своё и отсидел, но всё равно мне не простили. Я так в неблагонадёжных и числюсь, СВЭ – социально вредный элемент, так в справке и написано, во ка…. Милиционер из города ко мне нет-нет, да и заезжает, чего да как. – Он высыпал немного соли из солонки на стол, разломил картофелину пополам и, обмакнув в соль одну половинку, отправил её целиком себе в рот.

– Может, он к дочке твоей подъезжает. Люди гутарют, нравится она ему дюже, – попытался пошутить Кривой.

– Дурак! Дочка – это одно… а меня пощупать, с кем вожжаюсь, – это совсем другое. Он хитрый… этот капитан тутошний, деревенских всех знает, всё нутро до кишок видит. В дом зайдёт… перемены разом примечает, чего да как. У соседей выпытывает, куда ездил, с кем видался, о чём гутарили. Так что, ребятки, дорогу ко мне забудьте. Хоронитесь, пока тепло, в логу, а к зиме в какую-нибудь баньку на окраине перебирайтесь. Да чтоб ни гу-гу. Если что… но это по крайней нужде, если вас дюже припрёт… – Ларионыч криво ухмыльнулся, прищурив свой единственный глаз, – подсоблю, чем смогу, но только из уважения к твоему покойному папаше, – обратился он к Кривому, вытирая руки утиркой. – Всё, идите с Богом. Луна зараз полная, могут увидеть вас у моего двора.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Зараз – сейчас.

Нонче или завтра – сегодня или завтра.

Таперече – теперь.

Слухайте – слушайте.

Гутарить – говорить.

Давеча – вчера, позавчера.

Дюже – сильно.

Надысь – на днях.

Жнивьё, стерня – убранное поле после колосовых.