Мария Лукоянова - Полторы женщины

* * * * * * * * *

Сегодня, как и всегда в приёмные дни, читальный зал архива пахнет протухшим человеческим телом. Несмотря на обилие посетителей, источником этого зловония является один доцент, которого никакое законодательство не позволяет выдворить из помещения. Этот кандидат истерических наук испускает одинаково мерзкую вонь и летом, и весной, и зимой, и осенью. В холодное время года мы спасаем своё обоняние проветриванием комнаты. Летом, как известно, в Саратове ветров не бывает, поэтому, чтобы не стошнило, я пробрался на седьмой ярус, где помимо КГБ-шных документов хранятся разные приборы. Главное, чтобы ЖСБ не просекла. Хотя что я говорю – всё равно заметит, ведь она считает, что в архиве и пылинка не может упасть с протоколов Фёдоровского райкома КПСС за январь-сентябрь 1971 года без её ведома.

ЖСБ, она же СМС-ка, она же Великая, она же Женщина с косой, она же Хозяйка – это заместитель директора Архива современной истории Саратовской области. ЖСБ расшифровывается как «женщина с бревном»: эта аллюзия пришла мне на ум, когда я увидел её комсомольскую поступь с деловыми бумагами под мышкой – от директорского кабинета к лифту. СМС – это инициалы: нашу мымру зовут Светлана Максимовна Солоненко. Женщина с косой – это о причёске… думаю, объяснять значения Великой и Хозяйки не стоит. Когда я трудоустраивался сюда, мой научный руководитель сказал: «Солоненко? Да она же ненормальная!». В тот день я списал столь буйную реакцию всегда тактичного учёного на очередное свидание с зелёным змием, но действительность оказалась гораздо честнее. Солоненко и вправду ненормальная.

По неподтверждённым пока данным, ЖСБ, в ту пору просто бывшая Девочкой без ничего, захотела работать в читальном зале АСИСО ещё будучи школьницей. Советские законы трудоустроиться ей в неоперившемся возрасте не позволяли. Искреннее рвение к труду кареокой пионерки можно было бы похвалить и потрепать энтузиастку по щёчке, если бы не кляузы, которые она начала строчить в различные ведомства. В итоге, правда я сам не понимаю ещё как, она стала там работать. Затем, видимо, девушке пришла пора учиться, и она окончила наш многострадальный исторический факультет. Судьба забросила новоиспечённого преподавателя в одну из саратовских школ, где, как она любит рассказывать, директриса уничтожала классные журналы в промышленных масштабах.

Но не это делало ЖСБ ненормальной. Дело в том, что, несмотря на свои 38 лет, Великая до сих пор не смогла определиться со своим полом. Эта толстая, не самого высокого роста женщина заплетает волосы в косу, косметике говорит смачное «ФИ», цацек и юбок не признаёт. На ней всегда штаны непонятного покроя, какие-нибудь безразмерные свитера и рубашки. Верхом женственности ЖСБ считается какая-нибудь блузочка 54-го размера с цветочками, но это роскошное одеяние появляется на ней только в очень жаркие летние дни. В остальное время на СМС – атрибут, по которому её узнают не только в нашем, но и в дореволюционном архиве, атрибут, который выдаёт её ещё до полного открытия лифта…

Широкий солдатский ремень и прикреплённый к нему нож в ножнах.

Доподлинно неизвестно, зачем Светлана Максимовна ходит на рабочем месте с ножом на поясе. Видимо, мои предшественники опасались задавать ей подобные вопросы, ну, а мне просто лень. Хотя изредка любопытство прямо-таки раскраивает меня на куски, но я стараюсь хотя бы в чём-то соблюдать субординацию. Ведь мама воспитывала меня хорошим мальчиком.

Дождавшись обеденного часа, я вызвал с какого-то из ярусов Димку Владимирова и, оставив его охранять «исследователей», пошёл вместе с Надюшкой на обед. На улице было невыносимо жарко, поэтому мы предпочли остаться на пропахшей корейской морковкой кухоньке. Уже спавшая тут Лизка проснулась и уселась ко мне на колени. Я – кошачий король.

– Серёёж, у тебя когда-нибудь была такая справка, когда человек есть в ведомостях, потом пропадает, потом опять находится?

– Конечно, и не раз. Это СПАТП? Поищи в разных автоколоннах. Наверняка переводили туда-сюда.

Надюшка спрашивает что-то ещё на ту же тему, а я смотрю на неё и грущу. Когда она окончила учёбу на истфаке и присоединилась ко мне в АСИСО, то была весёлой, летучей; тогда ей показалось бы вздором сидеть и рассуждать во время обеденного перерыва о судьбе какого-либо работника автотранспортного предприятия, будь он хоть самим её женихом. Что с человеком сделали 11 месяцев пребывания в этой казарме, – сокрушался я. Чтобы как-то отвлечься от до смерти надоевшей мне архивной пыли, я затянул фальцетом наш неофициальный гимн: