Марина Черносвитова - Рина Грушева. Издание четвёртое. Полное

– Извинимте, ошибся!

Эта встреча вызвала у Оли беспокойство. Почему-то вспомнила о Рине Грушевой, недавно умершей, которой никогда не видела. Оле страшно захотелось увидеть, как выглядит Рина. «Кстати, – подумала Оля, – а где похоронена Рина, наверное, на сопке». И Оля решила сходить на кладбище. На другой день, встав как обычно и пообщавшись молча со своим «отражением», Оля вместо того, чтобы идти на работу, пошла на сопку. День обещал быть жарким. Зной еще только поднимался с земли, еще стелился теплым густым туманом. Громко звенели цикады. От травяного запаха кружилась голова. На душе было легко и чисто. Могилу Рины Оля нашла быстро – увидела издалека огромный портрет вместо памятника. Подошла и замерла – это было ее «отражение»! «Вот тебе и раз, – подумала Оля, – как же это так?» Фотокарточка была под стеклом. Лицо Рины на фотографии выглядело строгим и очень сосредоточенным. Платье скромное с большим накладным воротником и длинными рукавами. Косые лучи восходящего солнца упали на стекло, и в нем Оля увидела свое настоящее отражение. «Как мы не похожи!» – подумала она печально. Затем сорвала несколько ромашек, растущих рядом с могилой, и положила их к портрету Рины. Протерла ладошкой стекло. Обратила внимание на то, что могила свежевырытая – даже глина еще не высохла. «Странно, – подумала Оля, – ведь Рину похоронили весной». Но больше ни о чем ей не хотелось думать. Посидела на корточках у могилы минут 10—15, затем встала и медленно пошла домой, не оглядываясь.

– Ну что, будем жить вместе, Рина, – сказала она шепотом, закрывая калитку кладбищенской ограды…

Город, в котором умерла Рина Грушева, не имел достопримечательностей, хотя было ему несколько сот лет. Туристы посещали его редко. Летом они приплывали на большом теплоходе с верховья реки, раз в неделю. Прямо на причале, как правило, делились на группы: одна оставалась в городе (отдыхали в гостинице, бродили по городу, уходили в окрестные леса по грибы и ягоды, которых в эту пору здесь в изобилии; купались и загорали на местном пляже). Другая же группа пересаживалась на маленькие тихоходные катера «ОМы», уносящие на себе туристов различными протоками к Лесному озеру, где недавно была построена турбаза. Владимир Николаевич Прокудин, бывший дальневосточник, ныне проживающий в Москве, всегда путешествовал один. Он выбрал, конечно же, Лесное озеро. Едва устроившись поудобнее на карме катерка, Владимир Николаевич увидел красивую девушку, сидевшую напротив, вытянув стройные ноги. Среди туристов, приехавших на теплоходе, Владимир Николаевич ее не видел. «Такую – нельзя не заметить и в столичной толпе, – подумал он. – Какие удивительные огненные волосы, какая артистическая небрежность в прическе… Точеный высокий лоб, тонкий, с трепещущими ноздрями греческий носик. Огромные синие глаза…» Он загляделся на девушку. Была жара, все 30, а одета она была в длинную зеленую юбку и такого же цвета блузку, без рукавов, но с прямым по самое горло воротником. На тонкой изящной шее было массивное ожерелье из красных индийских камней. «Уж не хозяйка ли медной горы эта красавица?» Заметив, что ее рассматривают, девушка подняла свои большие ресницы и посмотрела прямо в глаза Владимиру Николаевичу. Ему стало неловко за свое бесстыдство, он что-то попытался сказать, но она опередила его:

– Вместе, значит, к Лесному озеру?

Затем улыбнувшись лишь одними глазами, продолжила, не дожидаясь ответа:

– Там хорошо, там воздух чистый.

– Я, видите ли, – начал Владимир Николаевич, – из Москвы. Когда-то очень давно жил здесь. Скучаю по этим местам…

Они разговорились. Владимиру Николаевичу было с девушкой легко, непринужденно. Но, вместе с тем, мешало чувство какого-то дискомфорта. Только когда катер пришвартовался к причалу Лесного озера, Владимир Николаевич понял, что ему мешало в общении с Ксенией (так представилась девушка) – от нее веяло холодом. Но он тут же нашел сему подходящее объяснение: «Девушка умна и нрава строгого». Высадившись на берег Лесного озера, они сразу же оторвались от группы. Владимир Николаевич повел Ксению на сопку с веселым названием «дунькин пуп». У подножья которой протекал довольно широкий и глубокий ручей, с темной прозрачной водой, вкусной и ароматной. Добравшись до ручья, Владимир Николаевич разулся и окунул в него ноги. Потом расстегнул рубашку и начал умываться, покряхтывая от удовольствия. Ксения сидела на огромном камне и болтала в воде голыми ногами. Не было сказано не единого слова. Кругом висела тишина. Вдруг Ксения встала и сказала с нескрываемым раздражением: