Марина Черносвитова - Рина Грушева. Издание четвёртое. Полное

– Привет, Джези!

До пяти часов мы занимались обычными семейными делами: Женя мыла и чистила квартиру, готовила еду, я приводил в порядок свои бумаги, звонил по телефону, договаривался о деловых встречах на пятницу. Оказалось, что ничего не упущено, просто было отложено на время… Завтра узнаю, на каком этапе мои рукописи в издательствах, вышли ли в редакциях мои статьи; съезжу в оргкомитет Конгресса, который состоится в Москве через месяц и участником которого будет доктор Смит из Лондона, приглашавший меня прочитать курс лекций в Оксфорде. Так, так… Север, Алтай, Крымский мост… и придет же такое в голову?! Жизнь продолжается! Вот она, здесь, в образе моей дорогой Женьки! Все неприятное и мерзкое исчезло бесследно. Да и было ли?

Мы с Женей решили: завтра подаю на развод, она переезжает ко мне, будет поступать в медицинский. Мишка меня поймет: он оказался настоящим другом! Я был полностью счастлив. Впервые за последнее время в душе моей царили покой и умиротворение…

Женя ушла от меня около одиннадцати, я остался дома готовиться к завтрашнему дню: необходимо было сделать очень многое. А после пяти, когда управлюсь со своими делами, заеду за ней. Она к этому времени все расскажет Мишке и позвонит в Барнаул родителям. Да, адрес… Она будет ждать меня на Гоголевском бульваре, так как на машине сложно заехать к ним во двор. Так и договорились.

Наконец наступила пятница, самый счастливый, самый важный день в моей жизни. Я уладил все дела почти молниеносно. Собственно, проблем, как оказалось, не было никаких: одна рукопись в наборе, другая в работе у редактора. Смит действительно приезжает, и уже интересовался по телефону, буду ли я участвовать в Конгрессе. Вот только жену не разыскал – уехала отдыхать в Ялту.

…Без четверти пять я звонил Жене с Кропоткинской, такси стояло рядом. Длинные гудки – никто не подходил к телефону. Я перезванивал из разных автоматов: трубку не брали. Меня начала охватывать смутная тревога: что-то случилось! Как быть? Я не мог к ней поехать, так как не знал адреса! В полнейшей растерянности сел в машину, тупо уставясь на водителя.

– Куда едем, друг? – донеслось до меня.

– На Преображенку! – прохрипел я в ответ, чувствуя, что начинаю сходить с ума. Женька, моя Женька! Где ты? Что с тобой? Неужели только приснилась мне?! Слышишь, где ты?!

Ресторан был закрыт на «санитарный час». Я заколотил в дверь. Выскочил злой швейцар и ответил мне, что Мишка сегодня не работает, адреса его не знал никто. Что же делать? Я забыл, оказывается мишкину фамилию! Помчался на Арбат, но по дороге спохватился – вдруг Женька будет звонить домой. Дома было душно, топили, а я забыл открыть форточки… Я звонил Женьке шесть часов подряд: телефон продолжал упрямо молчать! Звонил до полуночи, выдерживая лишь небольшие паузы – вдруг Женька пробивается? Звонков не было, кроме одного из редакции: спрашивали, куда перечислить гонорар за опубликованную статью. К черту гонорар! Где Женька?!

Я не помню, как провел ночь, как наступило субботнее утро… Лишь десять минут первого трубку подняли. Я услышал хриплый мишкин голос: он был изрядно пьян.

– Где Женька? – замер я в ожидании ответа.

– А, это ты, Джези! Ну, родной, как дела? Все уладилось? Слышу, слышу… – кашлял в трубку Мишка, хотя я не сказал больше ни слова.

– Где Женя? Мы договорились на пять часов… Я не могу до вас дозвониться, где она?

Трубка замолчала на какое-то время, было слышно лишь тяжелое мишкино дыхание. Затем я услышал:

– Женя? Зачем она тебе, родной?.. Ты что, старик, шуток не понимаешь? Пошутила она… Ты что, первый год живешь на этом свете?..

– Где Женя? – кричал я. – Дай ей трубку!

– Женя? Наверно, у себя дома… – в голосе Мишки зазвучала явная досада.

– Как дома? Разве она не у тебя живет? Ты же мне говорил… постой… – я совсем растерялся.

– У меня она бывает редко… Она мне не по карману…

– Что ты говоришь? Я тебя не пойму!

– Что тут понимать!.. Слушай, Джези, я обманул тебя – она мне вовсе не племянница. И никогда не была на Алтае: всю жизнь проживает здесь, в моем районе…

Я слушал, затаив дыхание… Мишкин голос с раздражением и досадой продолжал:

– Она учится в Плехановском… Ну, и работает, хм… проститутка она, девочка по вызову… профессионалка, высшая категория, если не считать валютных девок…

Мне показалось, что все померкло вокруг, и я умер.

– Твой бумажник она взяла. У тебя там стольник был – как раз ее гонорар за сутки… Она ведь у тебя сутки была, верно? Но разве это деньги по сравнению с тем, что она из тебя сделала! Сейчас ты не бросишься с Крымского моста, капли в рот не возьмешь… И если поедешь – то не в Анадырь оленей пасти, а в Лондон читать свои лекции. Так что, брат, дыши тише…