Елена Федорова - Веретено Судьбы (сборник)

– Потэрпи ищо.

– Я готова ждать столько, сколько потребуется, лишь бы знать, что он вернется, – всхлипнув, проговорила она.

– Он вэрнится, – сказал островитянин. – Идэм, пани.

– Куда? – посмотрев на него, спросила она.

– В мои дом, – улыбнулся он, протянул ей руку. – Так нада. Глория поднялась и покорно пошла за ним в дом-хижину из пальмовых веток, который прятался в зарослях вечнозеленой растительности. Островитянин приоткрыл полог, пригласил Глорию войти.

– Тэпэр это твои дом.

– Благодарю, – сказала она, перешагивая через порог.

Внутри дома было светло. Стены украшены пестрыми тканями.

Плетеная мебель. На этажерках милые безделушки. Все, как у европейцев. Из-за ширмы вышла островитянка. Черные густые волосы заплетены в тугую косу. Глаза – два бездонных озера. Нос прямой. Алая лента губ. Бронзовая кожа. На длинной шее десять золотых обручей толщиной в палец. А из-под них выглядывает миниатюрный серебряный крестик. Глория смотрит на него во все глаза. Точно такой же был у Вацлава. Она протягивает руку, чтобы дотронутся до крестика. Островитянка вскрикивает и прячется за ширму.

– Пани, пани, – слышится оттуда ее взволнованный шепот. Глория стоит посреди комнаты. Сердце бешено колотится. Еще миг, и оно вырвется из грудной клетки. Глория знает, что за ширмой…

– Тэбэ дат воды? – дотрагивается до ее плеча музыкант. Глория вздрагивает, поворачивает голову, чтобы ответить на его вопрос. Боковым зрением видит, что ширма отодвигается, и… Все плывет перед ее глазами. Глория теряет связь с реальностью. Ее тело падает на пол, а душа устремляется в радужное пространство, открывшееся над головой. И оттуда, с высоты, земля видится маленькой-маленькой. Ее можно взять в ладошку и спрятать. Это веселит Глорию. Она запрокидывает голову и звонко смеется.

– Пани, пани, пани, – тревожный голос островитянки возвращает ее в реальность. Глория смотрит на испуганные лица людей, улыбается:

– Что-то случилось?

Множество голосов оглушают Глорию. Островитяне говорят наперебой. Глория не понимает ни слова. Ей не нужны слова. Главное то, что Вацлав стоит возле ширмы и, не мигая, смотрит на нее.

– Привет, – прошептала Глория.

Он улыбнулся, приложил палец к губам. Островитяне помогли Глории подняться, усадили ее в плетеное кресло, исчезли.

– Привет, – сказал Вацлав, не двинувшись с места. Он изменился. Отрастил бороду. Похудел.

– Где ты был? – спросила Глория.

– Там, – кивнув головой в сторону вершины, ответил он. – Я нашел следы Гелены, – улыбнулся. – Это кажется не совсем правдоподобным, но это так, – Вацлав сел в кресло напротив Глории. – Островитянку, которая встретила тебя, зовут Олла.

– Олла – по-испански – привет, – улыбнулась Глория.

– Верно, – сказал Вацлав. – Девушку назвали так в честь матери, которую тоже звали Олла, пани Олла. Она дочь островитянина и европейки, которая чудом выжила во время кораблекрушения. Европейская женщина долго болела. Островитянин заново научил ее ходить, говорить, любить. Единственное слово, которое осталось в памяти бедной женщины, было слово «олла» – привет. Островитяне решили, что это ее имя. Все стали звать ее Олла. Через несколько лет они услышали от нее еще одно слово: пани. Третьим и последним словом было… – Вацлав улыбнулся. – Догадываешься какое? – Глория покачала головой. Вацлав поднялся, взял в руки дощечку, протянул ей.

– Гелена Мир, – прочитала она.

– Гелена не смогла дописать свою фамилию. Силы ее оставили. Она переместилась в мир духов, – сказал Вацлав. – Островитяне отнесли ее на вершину горы и оставили там под палящими лучами солнца. Таков обычай. Потом на вершину отнесли дочь Гелены Оллу. Теперь маленькая Олла стала самой старшей. Она решила выбрать мужа европейца. Поэтому я здесь.

– Что? – Глория подняла голову. – Ты хочешь сказать, что… – у нее перехватило дыхание.

– Да, – виновато улыбнулся Вацлав. – Олла – моя жена. Она носит под сердцем моего ребенка. Если родится девочка, мы назовем ее Олла. Если – мальчик….

– Не продолжай, пожалуйста, – простонала Глория. – Это невыносимо. Это низко. Как ты посмел?

– Не стоит все так драматизировать, Глория, – сказал Вацлав. – Здесь на острове Шуазель мужчина может иметь столько жен, сколько захочет. Это нормально.

– Это ненормально, – выкрикнула она. – Ты забыл, что я не туземка, а европейская женщина, что у нас другая мораль, другие законы, что…

– Довольно, – Вацлав поднялся. – Не хочешь жить с нами, уходи к Маури. Ты принадлежишь ему. У тебя на пальце его кольцо.