Елена Федорова - Башмачник по имени Время (сборник)

Эльза спустилась с горы после полудня. Она шла медленно, часто останавливалась, стараясь вобрать в себя все запахи и звуки. Она знала, что обязательно останется что-то, что она упустит, не заметит. Пусть. «Нельзя объять необъятное».

Эльза выпила чашечку кофе в «Домике егеря», покормила лебедей и пошла к машине. Записку Марселя она вновь увидела не сразу. Долго смотрела на нее через лобовое стекло, думая о том, что голос Марселя на вершине ей не почудился. Он тоже был там. Он стоял и смотрел на нее из-за дерева. Он не посмел нарушить таинство прощания. Она бы тоже не посмела выйти из тени деревьев, если бы увидела его на вершине, если бы он пришел туда первым.

Эльза уткнулась головой в руль, прикусила губы, чтобы не заплакать, но слезы все равно покатились по щекам. Она тряхнула головой. Вышла из машины. Взяла записку.

«Не плачьте, Зойлинг, жизнь только начинается! Ваш Марсель Паньоль» было написано на листе ровным почерком.

– Не буду, – сказала Эльза. – Не буду…

Эльза решилась пойти в сад Мирабель лишь через две недели после возвращения. Марселя она увидела еще издали. Высокий, загорелый, черноволосый. Белый свитер крупной вязки. Белые брюки. Темно-синий шарф. Темные очки, глаз не видно. Не разобрать, куда он смотрит. Руки скрещены на груди. Не человек – скульптура. Мимо пройти невозможно. Многочисленные посетители сада останавливаются, оборачиваются, любуются им. А он ни на кого не смотрит. Никого не замечает. Ждет. Ждет Эльзу Мистраль, которая должна придти.

Она обязательно придет. А если нет, он пойдет к ней сам. Он знает, где она живет. Он несколько раз проезжал мимо ее дома, смотрел на ее окна, видел ее силуэт. Решил подождать еще неделю. Еще семь дней, а на восьмой…

Он увидел ее издали. Растерянно-нерешительная, маленькая в белом свитере крупной вязки, белых брючках. На шее темно-синий платок. Темные очки. Не понятно куда смотрит. Замерла. Прижала руки к груди. Ждет. Не решается шагнуть ему навстречу. И он не может. Ноги окаменели.

– Что за наваждение? – думает он.

– Что я скажу ему? – думает она.

– Я знаю, что сказать ей, – улыбается он, делает несколько шагов вперед. Она идет ему навстречу. Он порывисто обнимает ее, шепчет:

– Грюсс Готт, Зойлинг! Как я рад тебя видеть. Можешь ничего не говорить. Просто будь рядом. Не спеши высвобождаться из моих объятий. Я впервые обнимаю тебя. То наше первое объятие не в счет. Оно было ненастоящим. Это – настоящее. Это не просто объятие, это – жест защиты. Я защищаю тебя от тебя, от твоих прежних переживаний. Забудь обо всем, что было, потому что до нашей встречи ничего не было. Ни-че-го. С нашей встречи все только начинается. Наша жизнь начинается с удивительной встречи на вершине Зойлинг. Наша с тобой долгая, счастливая жизнь…

Эльза была благодарна Марселю за то, что он говорил ей такие слова. Она верила ему. Верила всем сердцем. Ей нужна была его любовь, его нежность, его защита. Защита человека, знающего секрет вершины Зойлинг…

Старая, покосившаяся лесная избушка – хранилище тайн. Каждое бревно, каждый вбитый гвоздь, каждая царапина на дверном косяке или оконной раме – тайна. Само место в лесу, где находится избушка, дышит таинственностью…

Любаша не сразу решилась привести Николашу сюда, в лесную чащу. Она давно хотела открыть ему тайну, но в последнюю минуту отказывалась от своего намерения. Не была уверена, что он примет ее слова всерьез. Боялась, что он рассмеется. Она затаит обиду и тогда… Тогда им придется расстаться. А расставаться не хотелось. Николаша был ей дорог. Им было хорошо вместе. Они понимали друг друга с полуслова. Между ними не было недоговоренностей, необоснованных упреков. Между ними была тайна, раскрыть которую Любаша пока не решалась. Из-за этого она чувствовала себя предательницей. Ужасно мучилась, но… не могла, не смела говорить.

Однажды утром она проснулась и поняла: сегодня или никогда. Поднялась, сказала сама себе решительно:

– Сегодня, – облегченно вздохнула. Гора с плеч.

– Николаша, я должна сообщить тебе что-то очень важное, – сказала она за завтраком.

– У нас будет ребенок?! – подавшись вперед, воскликнул он.

– Нет, – отмахнулась она. – О ребенке еще рано думать. Это другое. Это – тайна!