Елена Федорова - Башмачник по имени Время (сборник)

Дорога, запруженная машинами, на время отвлекла его от тяжких раздумий. Но, когда транспортный поток уменьшился, в сознании Бориса вновь возникли образы, от которых не было спасения. Он остановил машину на обочине. Вышел и побрел по едва заметной тропинке, петляющей между деревьями…

Когда Николай Зорин вернулся домой раньше обычного, жена Ольга замерла в прихожей и испуганно прошептала:

– Что-то случилось, да?

В этот миг она была удивительно похожа на свою прабабушку Улиту, худенькую, большеглазую женщину, портрет которой висел в комнате над роялем. Николай улыбнулся. Ему нравилось это сходство. Нравилось представлять Ольгу барышней из девятнадцатого века. А себя гусаром, которого она выбрала из целого полка красавцев. Но сегодня сходство Ольги с прабабушкой Николая испугало. Испугало потому, что он должен был сообщить ей о событии, которое изменит их жизнь, поставит все вверх ногами.

– Что? – еще раз спросила Ольга. Николай сбросил обувь, зачем-то пригладил перед зеркалом волосы и, по-детски оттопырив нижнюю губу, сказал:

– Меня в Москву отправляют.

– Так это же прекрасно! – воскликнула Ольга. Заулыбалась. Подала Николаю тапочки, взяла его пиджак. Хотела повесить на плечики, не успела. Слова мужа оглушили ее.

– Мы должны будем поехать всей семьей. Меня переводят на работу в Министерство путей сообщения…

Николай говорил быстро, чтобы Ольга не могла вставить ни слова. А она и не собиралась этого делать. Слова Николая тонули в вязком пространстве ее ночного видения, которое она посчитала дурным предзнаменованием. Но теперь получалось, что сон сулил не беду, а радость. Поехать в Москву – мечта любого человека, живущего в маленьком провинциальном городке. Такая мечта была и у Ольги. Ей хотелось дать детям Борису и Арине хорошее образование, а сделать это можно только в столице. Значит, Ольга должна благодарить судьбу за такой неожиданный поворот, за такой царский подарок. Но сердце почему-то сжимается от какого-то недоброго предчувствия, а перед внутренним взором возникают картины прошлого. Картины никогда не виденного прошлого, главными героями которого были Лаврентий Митрофанович и Улита Степановна Приморские, приехавшие в эти места в 1820 году. Эти картинки смешиваются с ее сном. Ольга видит поле, бескрайнее, безбрежное поле, поросшее седым ковылем, по которому медленно движется старая телега, увозя дорогих ей людей. Ольга хочет догнать их, но не может двинуться с места. Она пытается кричать, но голоса не слышно. Плакать она тоже не может, нет слез. Высохли. Тело наливается свинцом. Еще мгновение и она упадет. Но этого не происходит. Распахивается дверь. На пороге появляется Клавдия Андреевна. Ольга через силу улыбается.

– Добрый вечер, Николай. Вы сегодня рано. Что-то случилось? – голос матери возвращает Ольгу в реальность.

– Добрый вечер, Клавдия Андреевна, – говорит Николай, глядя на Ольгу. – Меня в Москву переводят.

– Когда? – спрашивает Клавдия Андреевна растерянно.

– На сборы неделю дали, – виновато отвечает Николай.

– Да, неутешительные новости у вас, Николай, – вздохнула Клавдия Андреевна, забрала из рук Ольги пиджак Николая, повесила на плечики. Провела по нему ладонью, словно погладила человека. Резко обернулась, выдохнула:

– Не пущу. Ольгу с детьми не пущу. Один поезжай.

– Мама? – Ольга растерялась. Она никогда не видела Клавдию Андреевну такой жестокой, злой. Никогда не слышала такого металла в ее голосе. Страх и отчаяние захлестнули Ольгу с головой. Скорее бы вынырнуть, выбраться наружу. Скорее. Где спасательный круг? Где соломинка, за которую можно ухватиться?

– Вы забыли, что Ольга – моя жена. Что она мать двоих детей. Что… – в голосе Николая зазвучала угроза.

– Она – моя дочь! – прервала его Клавдия Андреевна. – Моя младшая дочь, и… – она неожиданно обмякла, прижала ладони к губам. – Мне Олечку жальче всех. Она же без меня пропадет. Как же она жить будет?

– Так же, как живут остальные ваши дети: Сергей, Ирина, Константин, – ответил Николай, усаживая Клавдию Андреевну в кресло.

– Нет, – покачала она головой. – Ольга другая. Она так, как все, жить не сможет. Трудно ей будет. Трудно…

– А мы вас с собой в Москву возьмем, – пообещал Николай. – Вот устроимся, и заберем вас к себе.

– Не поеду я никуда, Коленька, – покачала она головой. – Здесь, на родной земле, век доживать буду.

– Мама? – Ольга опустилась к ее ногам, положила голову ей на колени. – Мамочка, может…