Алексей Гурбатов: Заоха. Рассказ

© Алексей Сергеевич Гурбатов, 2016

ISBN 978-5-4483-2639-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Об авторе.

Родился в Ленинграде 31 августа 1976 года в семье инженера и офицера внутренней службы. После окончания школы по стопам родителей не пошел. Обучался в Северо-Западном Политехническом институте города Санкт-Петербурга, но ВУЗ окончить не удалось. Образование средне-специальное. В «лихие 90-е» зарабатывал на собственные нужды криминальным путем, приобретая богатый, разносторонний жизненный опыт. Судим. Наблюдательность, воображение и сложная, но насыщенная жизнь позволили придумать истории, собранные из рассказов реальных людей, и лишь немного дополненные образами в стиле гротеск.

Зима на Урале – это безумно холодно и жутко мерзко!

За несколько часов до Нового года мороз ещё больше окреп и столбик термометра перевалил за отметку в минус тридцать пять градусов. Жуть! Казалось, что даже крупные снежинки замедлялись в своём падениии из-за столь низкой температуры и именно поэтому они нехотя ложились на административные здания, асфальт и заборы с колючей проволокой энской колонии строгого режима.

Быть зэком – мерзко! А в безумно холодное время года – жутко мерзко!

Но, как и большинство вольных граждан вне зависимости от погодных катаклизмов арестанты любят Новый год и тщательно готовятся к этому празднику.

Одни в отрядном умывальнике сцеживают и разливают бражку из пластиковых канистр по пластиковым бутылкам.

Другие гладят новые вещи старым утюгом с подгоревшей «подошвой».

Третьи уже фотографируются на камеру мобильного телефона будучи побритыми, отглажеными и напарфюмереными так сильно, словно желая, чтобы запах одеколона проник к получателю фотографии через объектив.

Четвёртые готовят праздничный ужин.

А кто-то, кому попросту нечего делать, тупо смотрит телевизор в специально отведённой для этого занятия комнате.

А ведь ещё полгода назад о подобных вольностях не мог даже и мечтать ни один арестант. В недалёком прошлом всё делалось строго по режиму, а любые отклонения от него согласовывались с сотрудниками администрации.

Простые упоминания о спиртном, наркотиках, мобильных телефонах и других запрещённых предметах сулили большими неприятностями.

А их употребление и приобретение и того хуже – от водворения в ШИЗо (штрафной изолятор), до увеличения срока заключения.

Но всё меняется!

«Красный» – милицейский ход сменился «чёрным» – зэковским. А затем «чёрный» ход вновь заменит «красный». Так было и так будет всегда.

Но накануне 2013 года никто не хочет вспоминать о плохом и думать о прошедшем.

Все зэковские мысли направлены в будущее.

В добротном кирпичном бараке, в отрядном помещении для приёма и приготовления пищи – «пищёвке», было многолюдно. Зэки копошились, стряпая праздничный ужин. Пахло цитрусами, колбасой и подгоревшим луком.

За одним из шести кухонных столов свои яства готовили трое товарищей – Леонид, Максим и Дильёр.

Они, как здесь принято говорить, были семейниками, т.е. делились в своём узком кругу не только продуктами питания, но и радостями с горем, а так же решали различные, возникавшие, проблемы сообща.

Леонид – тридцатисемилетний, высокий (180 см.) брюнет, с большими, карими глазами, миловидный в прошлом (пока не появился уродливый шрам под правым глазом), спортивного, легкоатлетического телосложения.

Максим – невысокий, на полгода моложе Лёни, коренастый мужчина с тёмными, бегающими глазами на округлом, но худощавом лице.

Дильёр – симпатичный узбек, ростом чуть ниже Леонида, крепкого, спортивного телосложения, но самый молодой из троицы (на шесть лет моложе Макса).

… – А я бы, Лёнька, хотел, чтобы Новый год подарил мне племянника. А то мой младший брат со своей женой пока только девчонок стругают, – поделился своею мечтой Макс.

– Так ты бы научил братана, как пацаны делаются! – смеясь, произнёс с заметным акцентом Дильёр.

– Но ты, остряк, за пловом лучше приглядывай! – строго сказал Максим Дильёру.

– А ты помидоры не сильно мелко режь! – с издёвкой ответил Дильёр.

– Пацаны, а может, не будем ссориться? – поинтересовался Лёня, не отрывая взгляд от эмалированной миски с салатом «Оливье», в который выдавливал из полиэтиленовой упаковки майонез каким-то оригинальным, но понятным только ему, рисунком.