Сергей Ильичев - Танцы с дьяволом

– Наобещают народу золотые горы, а кто выполнять будет… – раздался голос Козырева.

– Тебя сейчас кто-то спрашивал? Ты даже не представляешь, в какую бойню мы можем ввязаться. Этот волчара живого места на нас не оставит…

– Ваш же Шалый обещал поддержку…

– Ну и мудак же ты, Козырев. Знаешь, мне тут один старый анекдот вспомнился. Как раз про таких, как ты. Как-то один мудак на конкурсе мудаков занял всего лишь второе место. «Почему», – удивился он. «Да потому, – ответили ему, – что ты – мудак!» Лучше скажи, где мой кофе? Ничего тебе доверить нельзя…

И запустив в Козырева толстенным справочником, вышел из кабинета.

Он шел по коридору здания администрации и уже видел, чувствовал, как мгновенно с приездом Санникова в район изменилось отношение служащих к нему.

И уже через минуту он был в служебном буфете.

– Доброе утро, Клавдия!

– Доброе, Дмитрий Федорович! Чайку или кофе?

– А дай-ка лучше кефирчику…

Буфетчица открывает холодильник и ставит бутылку биокефира перед Новиковым.

– Стаканчик дать?

– Не нужно… Ты вот что, Клава. Сейчас все к выборам начнут готовиться. Будь повнимательнее, повежливее с людьми. У нас в здании будет работать кандидат из Москвы Санников…

Буфетчица согласно кивает головой.

– Если этот олигарх, пусть даже шутки ради, поесть попросит, не оплошай… А то потом шуму не оберемся…

– Поняла… Я для такого случая теперь каждый день свежий творог буду у соседки брать, а яичек от своих курочек принесу.

– Умница, соображаешь! И еще заверни мне три бутерброда. Чувствую я, что сегодня надолго задержаться придется.

Новиков садится за столик и, открыв бутылочку кефира, начинает пить прямо из горлышка.

Войдя в буфет и увидев главу администрации, к его столику подсаживается начальник ОВД подполковник Заикин.

– С утра ищу вас.

– Здравствуй, подполковник.

– Извините, Дмитрий Федорович… Здравствуйте.

– Проехали. Что-то случилось?

– Хотел спросить… Машину сопровождения Санникову будем давать?

– Если положено, значит, выделяй. Хотя предвыборная кампания еще не началась, насколько мне известно. Но машину сопровождения дай. А еще лучше, если ты сам его везде сопровождать будешь. Что тебе казенные штаны в кабинете протирать да официанток за задницы щипать. К тому же он всегда у нас на глазах будет.

– Понял.

– Это хорошо, что понял. Тебе Козырев уже сказал, что меня интересует?

– Да, я уже с Феклистовым все обсудил. Их контору Санников тоже интересует.

– Даже так? И что на него копают?

– Подробности Феклистов не знает, но сказал, что два года назад одна из фирм Санникова в качестве благотворительной помощи оплатила все геолого-разведывательные исследования в нашей области.

– Даже так? Выходит, ларчик просто открывается.

– Не понял? Какой ларчик, Дмитрий Федорович?

– Это присказка такая. Теперь точно с него глаз не спускай, подружись с ним, на охоту свози, баньку ему организуй и стучи на меня постоянно. Не мне тебя учить.

– Да как же можно?

– Можно, раз компромат на меня собираешь… И вот что, ты больше двигайся, двигайся, а то у тебя живот уже больше, чем у нашего благочинного попа.

– А что в этом такого?

– Не по чину тебе, подполковник, генеральское пузо иметь… Ступай!

А в гостевом номере полуобнаженный Санников уже отваливается от Поршневой. Разгоряченный и довольный, он медленно застегивает пуговицы брюк. Взлохмаченная и румяная Поршнева оправляет юбку.

– Если у вас будут еще вопросы или понадобится моя помощь, вы звоните… в любое время дня и ночи…

Санников, улыбаясь, берет из корзины с фруктами одно яблоко, а всю корзину передает Поршневой. Та в свою очередь оставляет на столе Санникова свою визитку и с корзиной в руках идет к выходу из номера.

– Насчет ночи… это любопытно… Ты не спеши, я сейчас сам тебя до дома довезу… – говорит банкир и надкусывает спелое, большое и сочное яблоко.

Новиков же, откинувшись на спинку кожаного дивана, смотрел одиннадцатичасовые новости, когда вдруг увидел в областной программе сюжет местного телевидения.

На экране люди, пикетирующие здание администрации Верхневолжья с плакатами «Не тронь Родину-мать!», «Моя земля – моя судьба!», «Даешь референдум!» и «Руки прочь от Верхневолжья». Камера выхватывает стоящих безучастно милиционеров, редких прохожих и довольного собой телеведущего, который на манер западных корреспондентов играл лицом и выплевывал текст, словно строчил из пулемета.