Денис Бекин - Странные истории. повести и рассказы

– Алло, Джо, это доктор Роуз, я вернулся раньше. Спасибо, что прикрыл! Слышал, что ночь выдалась беспокойная. Надеюсь, ты оклемаешься быстро. Я говорил с Ким из реабилитации, вы молодцы! Как сможешь, зайди к ней в корпус, тот дурак из кинотеатра, что-то хотел тебе сказать.

Сообщение записалось. Я начал собираться обратно в госпиталь.

Время – изменчивая единица. Оно, подобно образам в калейдоскопе, принимает очертания в зависимости от множества условий. И малейшее движение способно обрушить сложившийся рисунок. Возникает чувство, что всё это уже было. Что ты следуешь нелепому сценарию, который знаешь на много ходов вперёд, но всё равно неукоснительно следуешь отведённой заранее роли.

По дороге на работу я думал над этим обстоятельством. И, к своему удивлению, отметил, что абсолютно не помню события прошлой недели. При малейшей попытке сконцентрироваться, картинки воспоминаний расплывались. Разумеется, это помутнение было нетрудно списать на царящий в голове бардак из-за навалившихся испытаний и чертовщины. Чего стоит объяснение, когда оно не решает проблему?

На парковке перед клиникой почти не осталось машин. Ночная смена обеспечивается одним, максимум двумя, специалистами и дежурной бригадой парамедиков. А эти ребята чаще всего организуют что-то вроде графика, устанавливают между собой очерёдность по тому, кто подвозит остальных до работы. И, судя по расцарапанному «шевроле», сегодня очередь Криса Бурхе. Хороший парень, если отбросить его привычку уходить в запои по любому поводу.

Когда родились его близняшки, Крис чуть не лишился работы из-за пристрастия к бурбону. Потом умер его отец. Крис снова поселился в баре у Джерими. Я помню, как мы с Роузом ездили вытаскивать этого идиота, и отмазывали перед координационным советом. Хотя, парень никогда не садится пьяным за руль. Так что можно быть спокойным.

Сумерки уже сгустились. Нагретый за день асфальт отдавал тепло. Пока я шёл от машины к крыльцу, зажглись фонари. Город постепенно погружался в ночь.

Я только взялся за ручку двери, но тут же отпрянул, чтобы не получить по носу. Навстречу мне выбежал Крис.

– О! Джо! Привет! Какой вечер! – он, не церемонясь, схватил меня за руку и стиснул ладонь в рукопожатии. – Док, у вас не будет закурить? Жена прячет от меня сигареты… Я жертва произвола! Сначала она заставила меня ходить на эти чёртовы собрания анонимных алкашей, а теперь готовит мне диетические обеды и запрещает курить…

Крис выглядел взъерошенным, но это скорее походило на норму.

– Да, конечно… – я протянул пачку. – Можешь оставить себе.

– Джо, вы святой человек! Господь вас любит! Кстати, о Боге… тут один пациент из тех, кто спешил к нему, спрашивал о вас.

– Где он сейчас?

– Там же, где и был пять минут назад. На поломанных ногах далеко не сбежишь, сэр.

– Спасибо, отмечусь в регистратуре и сразу к нему.

– Если будет нужна помощь, я ваш должник, – мужчина прикурил и с удовольствием затянулся дымом сигареты.

Я ускорил шаг. Уборщик проходил со шваброй по коридору, в остальном повсюду царила тишина, характерная для ночной смены. В регистратуре, как обычно, поставил подпись в реестре. Зашёл в ординаторскую, где висели халаты. Единственное, не смог отыскать свой бейдж, но кому он нужен, если и так все знают меня в лицо.

Освещение горело в треть мощности. Я не стал ждать лифт и предпочёл размяться, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

У входа в палату реабилитации пришлось остановиться и свериться с карточкой: «Адлер Клейтон». Полный набор неудачливого «прыгуна»: «ушибы внутренних органов, переломы рёбер, множественные переломы ног, трещина в позвоночнике…»

Дверь открылась бесшумно. Я смог аккуратно войти и оценить показания аппарата жизнеобеспечения. Состояние стабильное. Судя по всему, парень спал.

Будить его ради безумных вопросов казалось глупым, и я развернулся выйти.

– Джо… Это же ты, Джо? – слова давались ему нелегко.

– Мистер Клейтон. Мы знакомы с вами?

– Нет. Эскуро сказал, что я вас встречу, когда пройду до конца, – он замолчал, словно давая мне время осознать смысл сказанного.

– Я не совсем понимаю вас.

– Да, конечно. Это странно всё. Но я живой, и всё произошло так, как говорил этот старик из закусочной.

– Вы знаете, где находитесь? Помните, что с вами произошло?

– Да, сэр. Я помню всё. Сейчас мне намного лучше. Это лишь ничтожная плата за мои грехи. Искупление.

– Вы бредите… Я позову сестру.