Денис Бекин - Странные истории. повести и рассказы

Оценка увечий заняла от силы 15 секунд, важно было не позволить пострадавшему выпасть в кому или умереть от болевого шока.

– Джордж, я готова, – справа от меня встала дежурный хирург доктор Хелена Харп.

– Приступаем, – я коротко кивнул Клэрис и подоспевшей коллеге.

Время тянулось очень медленно, а когда всё закончилось, на часах было без пятнадцати девять. Давно рассвело. Дежурство закончилось. Несостоявшегося самоубийцу увезли к тяжелобольным. Поблагодарив Хелену и Клэр, я неторопливо вернулся в ординаторскую. Подогрел интерес к жизни парой глотков кофе и так же, на автопилоте, позвонил в офис шерифа, чтобы поставить в известность Винса по результатам операции.

– Джордж, спасибо! Ты молодчина, да, сэр, я пришлю кого-нибудь, когда прыгун очнётся, чтобы снять показания…

– Да-да, разумеется, Винс, – мне не терпелось закончить этот день и перехватить пару часов сна, глубокого и без сновидений, – мне, пожалуй, стоит отдохнуть.

– Да, сэр. Удачного дня, док, звоните в любое время, если что.

Едва ли оставались силы вести машину, но глупость – сестра упрямства… Мой форд тихонько катил по шоссе в сторону западной окраины, из динамика радио сыпал свежими остротами ведущий утреннего шоу, солнце начало припекать и слепить глаза.

Я невольно подумал о том бедолаге. Странное дело, но мысли, до того момента ленивые и усталые, обрели резкость будто под пристальным объективом. Чётко представилась картина, как этот парень выходит на крышу здания, стоит у края, его лицо спокойно и решительно. И, вдруг, звучит голос… он говорит, что всё осознал и готов заплатить. Заплатить… но кому и за что? Прыжок.

Из оцепенения меня вывел резкий сигнал обгоняющего автомобиля. Видимо, я заснул и рефлекторно надавил тормоз и встал, собрав за собой приличный хвост из автомобилей. Водители раздражённо сигналили и объезжали. Из потока машин ко мне подкатил патруль полиции.

Офицер не торопясь вышел и, нарочито громко хлопнув дверью, подошёл ко мне.

– У вас проблема, сэр?

– Нет. Я в порядке, уснул за рулём.

– Весёлая ночь была? От вас пахнет алкоголем…

– Джордж Кроу, реанимационное отделение клиники Сентинг, мы занимались тем парнем из кинотеатра.

Полицейский удивлённо вскинул брови.

– Это всё объясняет, док. Вы вовремя подоспели тогда, я имею ввиду, скорая примчалась на место быстрее, чем мы.

– Что?

– Говорю, кто-то из местных позвонил сразу в госпиталь и ваши коллеги, опередили патруль.

– Позвонил помощник шерифа, Винс… – я осёкся, перехватив пристальный взгляд офицера.

– Сожалею, сэр, но это мало вероятно, – страж порядка, снял очки и доверительно посмотрел мне в глаза, – помощник Винсент О'Рино погиб два дня назад. Сорвался с уступа в каньоне, он там отдыхал с друзьями. Я сожалею, если это вас огорчило, сэр. Вы были знакомы?

– Да…

– Вам, наверное, показалось. Мы сделаем так: езжайте в крайнем правом ряду не более 30 миль в час, а я вас сопровожу до дома.

– Да, спасибо, – в моей голове пульсирующей болью отзывались воспоминания ночи. С кем же я, чёрт возьми, говорил?!

У дома «почётный эскорт» оставил меня, а усталость навалилась с новой силой.

Не помню, как добрёл до кровати и улёгся спать, не раздеваясь. Сквозь сон до моего слуха пробивался свистящий шёпот. Было зябко. Голова кружилась, а ощущения обманывали утомлённый мозг. Казалось, что нечто мрачное и настырное дёргает за ноги и переворачивает с живота на спину, словно стейк для барбекю. Я проснулся рывком. Похоже, что внезапное ощущение тревоги вытолкнуло меня в пограничное состояние сна наяву. В комнате ощущалась прохлада, но на лбу выступила испарина.

Оцепенение сковало тело, превратив его в бесполезный кусок живого мяса. Глаза лезли из орбит в бессильных попытках отвести взгляд. Чья-то злая воля подчинила каждую клеточку моего измотанного организма, и, по странной прихоти, оставила ясный ум, чтобы происходящее вокруг вызывало ещё больший ужас. Страх пришёл внезапной волной следом за паникой сонного паралича. Противный скрип и голоса раздались сначала в моей голове и быстро заполнили комнату. Мелкие шаги, цокот подковок на башмаках, смех и царапанье чем-то острым о стекло сошлись в нереальной какофонии, причиняя мне едва ли не ощутимую боль.

Крики застревали в горле. В этом состоянии я до самой глубины души осознал свою абсолютную беспомощность. Нечто, обладающее колоссальной силой, вторглось в мой сон, если это было сном. Но зачем? Кому я нужен?