Валерий Белкин: Воробышек

И опустился он на колени перед ней, и приник влюблённо к листьям травы. Ласкался к ней и приговаривал: «Какая ты миленькая, какая ты красивенькая, полюби меня, я тебя давно люблю. И мы будем вместе, травочка моя, миленькая моя, сладенькая моя!» Бережно сорвал несколько травинок, попросил прощения, откусил и пожевал. А те, кто в траве живёт, всё видят, но пока не подходят, боятся. Вот один пробежал, стебельки дрогнули, и сердце Валерки затрепетало. Господи, сейчас появятся быки-кони с рогатыми головами, с трепещущими крылышками, а на них сидят малютки-человечки. Встретятся и подарят для бабушки платки красивые, а для него – фантики от конфет блестящие и пастилу.

– Ты где, Валерка? Что молчишь?

Вовка позвал. Валерка уважительно попрощался с травой и с её населением, пообещал завтра прийти, сегодня вечером уже не получится, и убежал.

– Пойдём через канаву прыгать. Посмотрим, кто перепрыгнет.

И гурьбой отправились за чужой дом к вырытой строителями и заросшей канаве. На дне поблёскивала лужа от частых дождей. Ходить туда опасно, могли побить ребята из чужих домов.

Канава широкая, не допрыгнуть от края до края. Валерка призадумался, не зря ли так быстро согласился. Ребята заспорили, кто первый прыгнет. Вовка и Бульба пустили в ход кулаки. И тогда Валерка спокойно сказал:

– Я первый, не орите, отойдите, прыгаю.

Бульба презрительно скривил рот, Вовка недоверчиво покачал головой, Никита сплюнул и растёр. Валерка отошёл на пять шагов – пацаны считали вслух, такой уговор, поднял руку, как папа Толик перед ударом по мячу, разбежался и прыгнул. Чёрная земля стремительно налетела, ударила больно по зубам и бросила на дно, в самую лужу. И только подумал – опять достанется, как уже бежала бабушка и кричала: «Убили, убили!» За ней соседки. Вовка завопил: «Вылезай, дурак!» Ребята бросились врассыпную.

Бабушка и соседки стояли наверху, он в муке закрыл глаза. А она, подвывая, спустилась к нему, взяла на руки, передала внука соседкам. Когда несла домой, думал, будет ли жить дальше. Дома обмыла в тазике, одела на него сухое и чистое, посадила обедать. Ругала долго, нудно. Он плакал. Слёзы капали в суп и забавно расплывались. Было любопытно, и давил из себя слёзы, пока бабушка не рассердилась:

– Не ной! То с сараек прыгает, то с чердака свалится, то собака задерёт, за что мне такая беда!?

На улице послышались весёлые голоса. Утирая слёзы, вышел на балкон. Бульба махнул рукой – выходи, чего смотришь!

– Баб, а баб, ну, пусти ты меня, это последний раз! Клянусь, честное слово, – и несколько раз с силой, чтобы бабушка слышала, ударил себя в грудь.

– Все люди, как люди, а я…

– Ты? Ты нелюдь, – в сердцах сказала бабушка.

Он согласился и сидел, тоскливо глядя, как она стирает его грязную одежду.

– Ну, что мне теперь, землю есть прикажешь, я же поклялся уже раз!? – не выдержал он тяжкого молчания.

Обтёрла бабушка лоб, вздохнула, махнула рукой:

– Тебя просили прыгать?

– Нет, я сам!

– Уходи, не мучь меня, «сам»!

– Баб, а баб, ты намажь мне маленький кусочек хлебца маслицем, сахарком сверху присыпь, я хоть на улице поем.

Спускаясь по лестнице, проявил вежливость и к соседке- башкирке – поздоровался с ней. въехала-то их семья две недели назад. Раз Валерка поприветствовал её, значит, она теперь может жить спокойно – он признал их семью и впустил в мир дома. Откусывая хлеб, вышел, но похвастаться не перед кем – всех загнали домой. Побрёл к своей горке.

А там сидели три девчонки-школьницы – Нинка, Тайка и Катька. Остановился, зная, что произойдёт, но не убежать – уже увидели, посмеиваясь, окружили. Поспешно доев кусок, нахмурился, набычился, грозно свёл брови, пытаясь напугать. Куда там, они прыгали, как бешеные, вокруг него и толкали.

– Ага, Валерочка, кудрявенький, славненький пришёл; где ж ты так долго был; мы с вами давно не встречались…

Покорно упал, понимая, что лучше не связываться, они втроём и сильнее. Девчонки принялись щекотать, и он залился хохотом. Да так заразительно, что и те свалились рядом, продолжая щекотать. Тайка полезла к нему в трусы. Он от ужаса забил ногами, заплакал, захлебываясь слезами и смехом.

– Что ж вы делаете, что ж вы делаете, чёртовы девки!

Это бежала бабушка. Девчонки, хихикая, помогли Валерке встать, заправили в трусы рубашку, за кудри подёргали и, не спеша, отошли. Бабушка потащила, он выдернул руку, отёрся от слёз и завопил:

Девчонки в ответ запели, да громко так: