Борис Егоров - Лебединая песня раздолбая

«Нда-а… Хреновые дела…» – подумал я. По себе знаю, что такие обломы в детстве переживаются очень тяжело. Жить даже дальше не хочется – беспросветная тьма впереди мерещится… Йе-эх! Сто раз зарекался не лезть в чужие дела…

В общем, если коротко, Гулька-продавщица долго таращила на меня раскосые глаза, когда принес ей обратно почти все свои покупки (оставил себе один пузырь и пару пачек сигарет). Все спрашивала: «Да что случилось-то?» А я ржал: «Профессию меняю. В Деды Морозы ухожу. Хочешь, тебе женишка в полночь в мешке приволоку?» Гулька махала рукой: «Да ну тебя!

Денег на лыжи не хватило, но обычно суровая Айгуль дала в долг. Видели бы вы глаза того пацанчика!.. Водка что – ее выпил и забыл. А вот счастливый человек запоминается надолго. Он начал что-то мямлить: «А отец спросит – откуда взял?»

Я хлопнул его по плечу: «А ты сразу не показывай. А потом скажешь, что это он сам и купил. Он хрен вспомнит!» Пацан засмеялся: «Это точно!

Наелся я галушек без добавок и не стал дожидаться двенадцати часов – завалился спать. Спалось мне на удивление хорошо…

Работал я тогда у одного хохла по имени Тарас. У него был безразмерный гараж, в который запросто бы вошел камаз-рефрижератор. А у самого Тараса был занюханный «Москвичок», который к тому же постоянно стоял во дворе. А в гараже у хохла был склад не знаю для чего, и маленький загон на пяток поросят.

Ну, это я так сказал, что не знаю – для чего был склад. В те года в наших краях пышным цветом цвело производство самопальной водки. Везли отовсюду спирт, пробки, этикетки, акцизные марки. Тогда в райцентре было много брошенных домов и производственных строений. Вот в них-то и оборудовались подпольные цеха. Хотя не очень-то они были и подпольные. Весь городок знал – а менты тем более – где, что и почем. Руководили всем этим хозяйством местные кавказцы. Работали в цехах все, кому не лень. Оформляться не надо было, текучесть кадров была… как в горной речке. Платили-то в основном продукцией. А если работяга напивался на рабочем месте на халяву, то ему ломали ребра, или ключицы. Для примера остальным.

Отвлекся я, пардон. В общем, у Тараса в гараже был склад привезенного спирта. Синие пузатые пластмассовые бочки по двести литров. Их привозили и сгружали в гараж. Потом в течение дня их разбирали поштучно – какому цеху сколько надо. А пустые бочки привозили обратно. (В этих пустых я с десяти бочек набирал где-то полтора литра спирта.)

В общем, штукатурил я по-новой гараж Тараса. И как-то утром встал и не смог разогнуть шею. Жена Тараса Люда работала в райбольнице старшей медсестрой, и сразу поставила мне диагноз: «Боря, провалиться мне на этом месте – у тебя остеохондроз!» И выдала упаковку «Диклофенака» с обещаниями, что и болеть перестанет, и шея будет гнуться.

Тарасу я сказался больным, и он дал мне отгул. Запил я пилюли приличной дозой разбавленного спирта из своей заначки, и пошел гулять. Около вокзала мне что-то резко поплохело. Потом уже я узнал, что диклофенак со спиртом может действовать, как клофелин с водкой.

Хватило у меня сил только добраться до кустов у железнодорожных путей. Завалился я в заросли – и отключился.

Очнулся я от каких-то воплей и грохота, похожего на выстрелы. Открыл глаза – небо звездное, фонари горят. От это я, думаю, поспал. И тут неподалеку раздался громкий топот, и в мои кусты что-то влетело и упало рядом со мной. А вместо топота уже был слышен шум и крики: «Добегался, сука! Куда ствол дел? За эту пальбу ты у меня, гандон, на всю катушку сядешь!»

Нда. Вечер явно перестал быть томным. Я узнал хорошо мне знакомые ментовские интонации, и счел за благо свалить оттуда по-тихому. Предмет, который прилетел в кусты, я пощупал осторожно. Он-то и оказался тем самым стволом ТТ, про который интересовался мент не знаю у кого.

Ну, все бичевские тропки я знал наизусть, поэтому ушел я оттуда незамеченным.

На следующий день, погулямши по базару, я узнал, что вчера около вокзала менты захомутали местного бандюгана с погонялом Аркан. Он, убегая, прострелил колесо ментовскому «уазику», что ими было приравнено к покушению на жизнь сотрудника милиции. А вот саму пукалку – так и не нашли. Говорили, что менты и собак приводили, и все кусты повырубили бичи из спец-приемника. А ствола-то и нету. Так что адвокатше Евгении Моисеевне даже не пришлось особо напрягаться, чтобы Аркана выпустили под подписку.

С Арканом я был знаком. Ну, как знаком – несколько раз бухали в одной компании, служил он в армии под Москвой – типа, земляк. Любил он еще слушать мои песни под гитару. Но Аркан был наркоша, поэтому я в друзья к нему не лез.