Петр Алешкин - Трясина Ульт-Ягуна. Роман

Потому как: «Не убий…» – это, в первую очередь: «Не поднимай руку на ближнего своего».

П. Алешкин очень четко, ненавязчиво, а едва заметными штрихами показывает нам, что после того, как юный романтик возжелал убить человека, он изменился кардинально. Во-первых, по возвращению из больницы Андрей приносит две бутылки водки в подарок спивающемуся Чиркунову. В первой половине книги Андрею даже мысль подобная не могла прийти в голову, а когда Чиркунов украл у Анохина склянку одеколона, чтобы выпить его, Андрей оказывается буквально ошарашен таким поведением своего недавнего кумира. И вдруг – две бутылки водки. За что? Ответа автор не дает, но читатель понимает сам: водка – плата за ту самую улыбку, которую заметил Анохин на устах Чиркунова, когда он извинялся перед Матцевым. И это – еще одна замечательная деталь, свойственная лишь писателям русской реалистической школы, которую инстинктивно уловил в творчестве своего любимого писателя Ф. Достоевского американец У. Фолкнер, а также Ж-П. Сартр и, пожалуй, никто больше из зарубежных писателей не разрабатывавший. Называется она: стать шестеркой – выражением, которого нет ни в одной языке, кроме русского.

Стыд, грех и неосознанная ЖАЖДА ИСКУПЛЕНИЯ ВИНЫ СВОЕЙ ПЕРЕД БОГОМ – вот триада души главного героя романа «Трясина Ульт-Ягуна» Андрея Анохина, равно как и точно такая же триада мучит и подвигает антигероя этого романа Михаила Чиркунова к необходимости поставить точку в конце их безмолвного диалога. Кто-то из классиков сказал, что стыд – есть Бог, живущий в нашей душе. То есть столкновение стыдов двух русских душ становится конфликтом внутри Бога, и неминуемо должно привести к гибели двух разных, а по сути, абсолютно одинаковых носителей грехов. Иллюстрацией этому заявлению могут служить воспоминания, которые мучают Чиркунова в минуты трезвости или похмелья. Они – о девочке Лизе из все того же села Масловка, в которую был влюблен с детства Андрей Анохин…

Грех Михаила более метафизический, настолько тонкий для понимания и признания за грех, что для осмысления вины Чиркунова за смерть четырнадцатилетней девочки, утонувшей в Цне (реке у города Тамбова), необходимо читателю самому прочистить собственную душу. Девочка была младшей сестрой сожительницы двадцатитрехлетнего тамбовского поэта. Лиза влюбилась в Михаила Чиркунова – и не нашла ничего умнее, как придумать историю своего совращения одноклассником Андреем Анохиным, записать ее в тетрадь и показать это сочинение Михаилу. Самому же Андрею она подсунула точно такую же историю, но заменив имя главного героя действа на Чиркунова. О том, что девочка соврала ему, поэт и профессиональный сердцеед догадался сразу, но… нужных слов поискать для влюбленного полуребенка не догадался. Черств душой оказался поэт, как спившийся ассенизатор. А Андрей на всю жизнь остался уверен, что виновен в смерти Лизы все-таки Михаил…

Коллизия, от которой у большинства постмодернистов потекли бы слюнки. Они уверены, что придумай кто-нибудь из них подобную историю – и уже бы мог почитаться среди них гением, и так далее. Для Алешкина же это – второй план второй части романа, не более. Разрешает он заявленную проблему с блеском, как и положено разрешать ее автору эпоса «Русская трагедия» – не сцеплением в битве и споре двух не случившихся любовников Лизы, а рассказом друг другу о том, как каждого из них пыталась обмануть полная избытка женских ферментов и неуверенная в силе собственных чар девочка.

С точки зрения формальной логики и юридической науки, вины в смерти ребенка у двух главных персонажей романа «Трясина Ульт-Ягуна» нет. Вина их, повторяю, перед Богом. И в отношении Лизы – вина, в первую очередь, Чиркунова. Во-первых, потому, что был дан ему Божий дар поэта, то есть существа, способного чувствовать тоньше и лучше остальных все малейшие изменения вокруг себя. Недаром ведь на следующий день после признания Лизы он замечает печаль и легкую укоризну в глазах девочки, которая с ним попрощалась, а спустя несколько минут нырнула в Цну и не вынырнула. А во-вторых, потому что он был старше этих двух ребят почти на десять лет, то есть, согласно логике именно русского менталитета, обязан быть хранителем детской любви, мудрым советчиком и уметь разрешать конфликты так, чтобы не случилось трагедии.

Но Михаил Чиркунов оказался не на высоте – трагедия случилась, а с ней пришла и кара: развал окружающего его мира, потеря веры в себя, медленно спивание и опускание на дно общества. Наконец, побег в глухомань таежной Сибири, где не смогут достать его алименты, которые он не согласен платить трем своим детям.