Гореликова: В конечном счете. Сборник рассказов

– Давай, Хоттабыч, выпьем, что ли? – предложил он, кивая на ближайшее кафе. – Только вряд ли они подают твои лепешки.

Макеев заказал чайник зеленого чая и в ожидании облокотился на хлипкий столик, стал рассматривать публику. Было жарковато, Макеев расстегнул пиджак. Перемещение толп, обрывки случайных бесед, мелодичный перезвон, предваряющий объявление очередного прилета-вылета, ввели Макеева в транс. Или он, перегревшись, задремал с открытыми глазами. Погрузился в сон, как в горячую воду.

Неожиданно в поле зрения попало ярко-красное пятно. Сквозь воду Макеев потянулся к нему.

Кажется, вставая, опрокинул столик, но это было неважно. Нельзя было упустить спасительный маяк, который неожиданно раздвоился и стал похожим на чудовищно-красные глаза во мраке.

Макеев шел за красным, точно крыса за гаммельнским флейтистом. Был совершенно беспомощен и безволен, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы под ногу не попалась ступенька.

Макеев споткнулся и пришел в сознание.

Красные пятна оказались всего лишь форменными юбками, плотно обтягивающими задницы двух стюардесс. Те негодующе оглядывались, возмущенно трещали по-французски и, судя по всему, Макеев был всего лишь в шаге от предъявления иска по обвинению в харассменте.

Не вполне очухавшийся Макеев криво улыбнулся, надеясь, что улыбка послужит извинением. Стюардессы затрещали еще громче, и Макеев, спасаясь, ткнулся в ближайшую дверь.

Он оказался в небольшом офисе, увенчанного знакомым логотипом – «Аэрофлот».

– Чем могу быть полезна? – спросила блондиночка, сидевшая за стойкой. Внешность у нее была точь-в-точь, как у той упругой фемины, о которой рассуждал Козихин.

– Я… э-э… Я хотел бы купить билет.

– Превосходно! Куда?

Макеев обвел глазами офис. Из обилия рекламных плакатов взгляд выделил один, нежно-голубой с желтым. Безмятежная гладь океана, неизбежная пальма и тончайший белый песок, такой же, как в его сне.

– Вот сюда, – Макеев ткнул пальцем в плакат.

– Это Куба, – сказала блондиночка, тщательно пряча настороженность, вызванную непонятным посетителем.

– Отлично! – с энтузиазмом воскликнул Макеев. – Давайте до Гаваны.

Блондиночка занесла наманикюренные пальчики над клавиатурой и, все еще колеблясь, сказала:

– Двенадцать часов лету.

– Вот и славно! – Энтузиазм Макеева продолжал бурлить. – Наконец-то высплюсь.

– Желаемую дату, пожалуйста.

– На ближайший рейс.

Глаза блондинки округлились, она оглянулась, выискивая охрану.

– Да вы не волнуйтесь, девушка, – успокоил Макеев. – Я не псих. Просто очень устал и хочу отдохнуть. Деньги есть, – он выложил на стойку пачку пластиковых карт.

Вид верхней, платиновой «Визы» с аэрофлотовским логотипом, подействовал на блондинку успокаивающе. Пальчики с парой скромных колец забегали по клавиатуре.

– Да, билеты есть. Рейс сегодня, в 22.30, прилет в 15.25 по местному времени. Аэропорт Хосе Марти.

– Устраивает. Один билет, пожалуйста. Бизнес-класс.

– Стоимость двести тысяч семьсот тридцать девять рублей.

– И это устраивает, – весело откликнулся Макеев. Мысль о том, что уже завтра он воочию увидит белый песок, привела его в телячий восторг.

Блондинка облегченно перевела дух только, когда терминал высветил: «Покупка совершена, извлеките карту». Распечатала билет и уже совсем другим тоном предложила:

– Давайте я вас и зарегистрирую заодно.

– Будьте так любезны, – согласился Макеев и был награжден долгим томным взглядом.

Поскольку его и фемину разделял надежный барьер из пластика под дерево, Макеев позволил себе подмигнуть. Блондинка зарделась.

Далее по сценарию требовалось выяснить имя прелестницы и посулить авансы, но искомая регистрация была уже готова, и Макеев пренебрег обычаями.

Закрывая за собой дверь, Макеев услышал разочарованный вздох.

– Лечу на Кубу! – Макеев помахал распечаткой перед носом Исфандияр-ака. – На тебя билета не брал, извини. Если хочешь, проникай в самолет при помощи своих подсознательных штучек. Короче, бывай, если больше не увидимся. Я на паспортный контроль.

Контроль Макеев проходил в одиночестве. Металлоискатель тоже. И в зале вылета сколь он ни крутил головой, нигде не видел потрепанного полосатого халата.

«Неужели я выздоровел?» Макеев не понимал, радоваться ли ему неожиданно приобретенной свободе или же пугаться столь же внезапному одиночеству. Ничего не решив, он на всякий случай купил в «Дьюти-фри» бутылку «Чиваса».