Алина Загорская - Царь Соломон и другие израильтяне. Если у тебя хорошие родители – будешь счастлив. Нет – станешь личностью

Яков говорит: нет любви, есть лишь доказательства любви, и предлагает плюнуть в глаз тому, кто скажет, будто на свете существует что-то, кроме еды и секса – именно в таком порядке. Он был старшим ребенком в многодетной семье «досов»* и всегда полагался только на себя. И все остальные дети полагались только на него. В 10 лет он сел на поезд и отправился в Лилль – никто его отсутствия даже не заметил. Когда он разуверился в чувствах и поверил в ощущения, не рассказывает – но я не теряю надежды это из него вытянуть.

А пока – нет у меня более надежного, заботливого и очаровательно-циничного друга. Готового всегда прийти на помощь. Не жалеющего ни денег, ни времени. Не требующего секса. Если, конечно, удается до него дозвониться.

И еще одна история по загадочных мужчин. Галя и Валя были подругами. Давно, еще с до перестройки. Причем Вале всегда везло, а Гале… Ну скажем так: она жила полной жизнью. Валя познакомилась с мужем на городском пляже – он был там самый красивый и самый умный. Они стали встречаться, и, забеременев, поженились. Согласитесь, не каждый красивый и умный так поступает. Тем более с не очень красивой и не такой уж умной. А что бедный был – аспирант, 70 р. грязными – так чего бы ты милочка хотела? Не все коту масленица.

А Галя все искала любви и счастья в личной жизни. Искала и находила. Искала и находила. И опять искала и снова находила. Пока не остановилась на одном алкоголике – из хорошей, правда, семьи. Родила ребенка и снова стала искать. Но уже не любви и счастья, а способа заработать и прокормить всех троих.

А Валин муж-аспирант ушел в бизнес, забурел и построил небольшой кирпичный заводик. В городе его очень за это уважали – выделили дом, машину с шофером и стали приглашать в президиум. Словом, Валя все сделала правильно. Хотя откуда она знала, что именно этот муж не запьет, а наоборот, пойдет в гору – я до сих пор удивляюсь. А потом он умер и оставил Вале одни долги: за лекарства, за похороны и за дом, в котором она даже не была прописана.

Но кончилось все удачно. Теперь они обе – и умная Валя, и непутевая Галя – живут в Майами, штат Флорида, и чувствуют себя там довольно хорошо, хотя с другой стороны, не пришей кобыле хвост. А дело все в том, что у них в городе была очень продвинутая брачная контора. С интернетом и всякими прибамбасами.

Нет, это и правда интересно – почему одним везет, почему другим никогда и ни в чем? Одна моя знакомая так над этим всем задумалась, что отправилась к гадалке. У гадалки было красиво – дом, сад, а в саду колонны коринфские в натуральную величину и аквариум резной, старинной работы. А у моей знакомой не было ничего – ни дома, ни сада, ни любви, ни счастья. И она заплакала и спросила гадалку: за что? И та ей сказала: за то, что в прошлой жизни ты была диктатором в одной небольшой южноафриканской стране и установила там деспотический режим – в этой будешь расплачиваться. Ну типа срок на зоне мотать. И делать тебе ничего не надо – Бог не фраер, как решил, так и будет. Вот такой прогноз – хорошо хоть денег за него не взяла. И, хотите – верьте, хотите – нет, моей знакомой сразу стало легче: главное – ни в чем она не ошиблась, ничего в своей жизни не упустила.

Дураки бывают разные. Нет-нет, попрошу не вставать с места, пока вас не вызвали. Да, я знаю – это О Генри. Дальше будет мое.

Дурак простой незатейлив и крайне позитивен: «Дважды два – четыре, трижды три – девять. Япония – очень интересная, необычная страна. Там живут очень интересные, необычные люди. И растут очень интересные, необычные такие деревья…». Еще они обожают желать «всем людям планеты мира и благополучия». Ментальная отрыжка на фоне хорошей зарплаты и полного холодильника.

Дурак пытливый – человек пылкий и неравнодушный: «Дважды два четыре – что вдруг? ХАМАС – террористы? Путин – агрессор? Ваш Биби* ничуть не лучше». Но глупее всех дурак продвинутый и хорошо информированный: «А вы знаете, что на острове Чихуахуа дважды два не четыре, а четыре и восемь десятых?»

Именно таким дураком была я в первый год алии, когда пришла со своим «хавером»* Иони к его родственникам. Разговор шел вяло: «Ну, эйфо хаитем ба каиц? Хаину бе Швайц… Эйх хая? Нехмад меод. Кама зе оле?» * И вот тут темпоритм резко меняется. Присутствующие просыпаются, глаза у них загораются, а речь становится страстной: «Аз каха: им ата носеа дерех Метро-Клаб зе йоце леха альпаим юро. Аваль им ата маадиф Метро-турс яхоль лахсох беэрех шва меот…»* Шок для человека, выросшего в парадигме увидеть Париж и умереть. Скучные, бездуховные люди думала я и с тоской вспоминала наши кухонные посиделки и философские споры за полночь. Прошло много лет прежде, чем я поняла: советская духовность – логическое продолжение запрета на все, кроме как читать книги и трепаться на кухне. Мир открыт, но за деньги, и потому самое важное – «кама зе оле».