Эдуард Диа Диникин - Манифестофель

© Эдуард Диа Диникин, 2016

ISBN 978-5-4483-5028-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Куры, несущие зайца, вот, что примерно было в сознании Бориса Кортонова, когда он ехал утром домой на Елизавет после ночной смены на азотно-кислородной станции. То есть, в его сознании была всякая ерунда. Маршрутка была полной, как какая-то беременная дура, залетевшая на подножку микроавтобуса на улице Восьмого марта, а потом вставшая перед Борисом. Он вначале не заметил, что она беременная – подумал, что просто полная. Но тут ей уступила место женщина, которая, как выяснилось из короткого диалога между ней и беременной, все равно выходила.

Народу было много. В конце восьмидесятых, помнил он, так же много набилось на концерт «Иваси» в местном клубе на «Вторчике». Тогда этот дуэт был популярен, как сейчас Киркоров с Аллой Пугачевой или любой другой эстрадный мужчина с «бородой». Борис не особенно сильно интересовался российской поп-музыкой. Настолько не особенно, что вполне можно было сказать, что скорее российская поп-музыка интересовалась Борисом. Хотя бы потому, что он был потенциальным слушателем FM.

Кортонов подергал наушники. Никакого звука. Хоть чем-то отгородиться от этого постылого первого дня мая. Вчера днем было тепло – тут боженьке можно поставить плюс в виде крестика. А к вечеру стало прохладно. Конечно, температура не опустилась ниже нуля в тот последний вечер апреля, хотя, он бы не удивился – в этом мире все уже давно или опустившееся или опущенное. Почему вдруг температуре еще держаться приличий?

Кортонов ехал в маршрутке «зайцем». Войдя на остановке в микроавтобус, он просто прошел назад и сел. Так костюмы садятся после стирки – костюмы ведь никому и никогда денег не платят. Дело было не в деньгах – он просто забыл про них. Вообще. Он даже не думал о Мальгине, слесаре с АКС, который на днях выиграл двести тысяч рублей. В другое время он вспомнил бы слова матери об их семейной невезучести, но не сегодня….

В его голове было много мыслей. Так много, что как будто – ни одной. Как какой-то кавардак с ералашем: смесь сухого варенья, виста, предпочтения, картошки, говядины, орехов и сваренной головы Бориса Грачевского.

Чëрт! Чёрт! Чëрт! Он опять и опять вспоминал события сегодняшнего утра и вчерашнего вечера. Почувствовав, что кто-то смотрит на него, Борис поднял глаза. Справа от него – по диагонали – сидел молодой парень, худощавый блондин с волосами до плеч. На нем была черная майка с какими-то надписями и опущенным на спину капюшоном, на ногах джинсы. Он кого-то напомнил Кортонову. Попытавшись вспомнить, он, вероятно, пристальней, чем следовало по правилам этикета «маршруток» вгляделся в юношу, которому явно было лет шестнадцать-семнадцать. Черные глаза…. Странно для блондина, если он, конечно, не крашенный. Парень посмотрел на него. И Борис, мужчина, которому два дня назад исполнилось ровно сорок, почувствовал смущение. Этот шестнадцатилетний сопляк смотрел на него открыто, не отводя взгляда и самое неприятное, что смотрел он на него с каким-то пониманием.

Кортонов отвел глаза. «Гомик, что ли», подумал он, «они сейчас все „гомадрилят“ друг друга. Наслушаются „Тату“ и без всякого стеснения»….

Он вдруг понял, что думает так, как примерно говорила его мать. А также бабушка. Он рос в семье, отличной от этой «маршрутки». Неполной.

А ему ведь только двадцать девятого исполнилось сорок. Два дня назад. Он родился в год, когда «Пинк Флойд» выпустили альбом «Темная сторона Луны», над Синаем был сбит «боинг» ливийских авиалиний, а именно в день его рождения открылся Всемирный торговый центр в Нью – Йорке…. 1973 год.

Когда, через двадцать восемь лет, в 2001 году, «близнецы» рухнули под выверенными ударами неба и земли, он испытал чувство досады. Как будто в детстве отобрали игрушку. Например, «железную дорогу».

Кортонов пошел к выходу. Стоя у двери, он почувствовал взгляд справа и повернул голову. Юноша, с уже накинутым на голову капюшоном, смотрел на него. Кортонову показалось, что он увидел в глазах парня какую-то насмешку. «Да он меня, что ли, „голубым“ считает!», возмутился Борис про себя. Ему хотелось крикнуть этому сопляку: