Эдуард Диа Диникин - Манифестофель

– Еще этого мне не хватало! Будешь тут на дому устраивать мне всякую гадость!

Он пообещал, что выбросит краски, но обманул мать, спрятав их под кроватью. Когда он привел в гости Жанну, то хотел показать ей, чем собирается заниматься, когда Санек приедет из Москвы, но не стал. Тем более что беспокоился насчет ее понимания тату. Вдруг у Жанны тату вызывают ассоциации с чем-то таким, что было на стенах его подъезда?

А его подъезд был изгажен «творениями» младшего Горшкова. И что раздражало больше всего, это не похабные рисунки совокупляющихся человечков, не «птицы счастья» – члены с крыльями, не мат, а то, что нарисовано это было отвратительно и плохо; а написано – с ужасными ошибками. Кортонов заходил внутрь и не мог спрятать взгляд от этого всего: «песда», «саси», «гандон», неандертальских рисунков, которыми даже не стал бы тешиться мальчик из Тешик-таша, и совершенно неправильно подобранных цвета и перспективы.

Когда он провожал тогда Жанну, то получилось так, что она вышла первой из подъезда. Он немного замешкался, закрывая дверь. Спускаясь, он увидел Леньку, который что-то увлеченно выписывал на чудом оставшемся клочке стены.

– Леонид, ты бы уж бросил свое занятие, – сказал Борис с легкой улыбкой.

– Пошел ты, – сказал, не поворачиваясь, подросток.

Бориса бросило в жар. А что, если Жанна слышала? Он ничего не сказал и быстро скатился вниз. По ее взгляду он не понял – слышала ли она, как с ним общается сопляк пятнадцати лет или нет?

Он думал об этом потом много раз. Даже тогда, когда они поехали в Челябинск. Там жила сестра. Поехали на машине, дядя тоже решил навестить племянницу. У сестры шестнадцатого февраля был день рождения. Мать решила лично поздравить. Уговорила Бориса тоже поехать, хотя он и планировал провести эти три дня один в квартире. Или не один, возможно, что ему составил бы компанию Мозгалев, тот, с кем он в последнее время выпивал. Пригласить женщину было неудобно – мало денег, а им ведь надо устроить праздник какой-то. С Мозгалевым, которого он знал с детства, было проще – выпить, поговорить….

Поехать решили в пятницу, утром. У дяди был выходной на работе, он был уже на пенсии, но с Уралмаша не увольнялся. Держался за рабочее место так, как пациент за больное, а профессионалка за причинное – почти без отрыва: возьмешь «без содержания», а тебя самого начальство на заметку возьмет. «Пробок» в городе не было, уже в начале девятого они оставили за собой Сысерть.

– Остановите, дядя Толя, – попросил Борис, когда после Сысерти они проехали еще километров сто или даже сто с легким двадцатиметровым гаком – остановкой у магазина, чтобы купить сигареты.

– Приспичеловек? – быстро повернувшись, понимающе спросил, улыбаясь, прирожденный оптимист дядя Толя.

– Какой человек? – не понял Борис.

– Приспичило, говорю? Щас, остановимся. А до остановки не потерпишь, что ли? Сейчас скоро будет тут здание. Там покушать можно, в туалет сходить нормально, – тоном, которым обращаются к ребенку, произнес дядя Толя. – Типа того, что мы проезжали уже два раза. Или тебе уже невмоготу? Тоже правильно, в твоем возрасте – пятый десяток уже – надо сразу в туалет уже ходить – как только захочешь.

«В твоем возрасте», «надо сразу в туалет»…. Кортонов даже не понял, о чем речь-то идет?

– Ему не пятый десяток, – как бы защищая, сказала мать. – Пока только четвертый. Боре ведь тридцать девять еще.

Дядя промолчал.

– А почему мне надо сразу в туалет ходить? – спросил Борис.

– Чтобы простатита не было, – отозвался дядя. – Это помогает. А вообще – Челябинск-то уже вот-вот….

Почему помогает, хотел спросить Кортонов, но не стал.

– Эх, – покачала головой мать, – вот Мозгалевым-то повезло – дочка поехала в Москву поступать, познакомилась в метро с парнем, а он олигархом оказался. Нет, чтобы нам так хоть раз повезло. Невезучие мы, – вздохнула она.

Борис никак не отреагировал на эти слова, уставившись в окно. Эту песню про «невезучих» он слышал чуть ли не с колыбели. А рассказ про младшую сестру Мозгалева, которая познакомилась в метро с олигархом, уже второй год. Но дядя Толя отреагировал со смехом.

– Это ты, Валя, к чему? Сама в метро поедешь или Борьку отправишь с олигархами знакомиться?

– Да брось ты… знакомиться, – с неудовольствием сказала мать. – Я ведь вообще….

– Все это относительно, знаешь. Вот, нашли девчонку недавно. Мертвую. У нас, на Вторчермете.

– Господи. Что случилось?

– Да маньяк, я думаю, завелся, – странно весело произнес дядя. – Тут еще девчонка молодая пропала. А ничего не сообщают об этом.