Галина Шляхова - Повесть твоего сердца

– Как это? – изумился Художник.

Девушка чарующе рассмеялась.

– Тебе ни к чему знать дорогу, тебе повезло с провожатым. Просто закрой глаза.

…Так легко ему не было ещё никогда. Он совсем не ощущал своего тела. Он чувствовал, что полон необъятной силы, придававшей невесомость его движениям. Взглянув на дорогу, по которой он бежал, он увидел тысячи огромных блестящих шаров, устилавших его путь.

– Это звёзды, – прозвучал вблизи знакомый голос. От мысли, что Аврора рядом с ним, Художнику стало спокойнее. Но он не обернулся к ней.

Вдруг он заметил, что вовсе никуда не бежит, а, напротив, звёздное полотно под его ногами бесконечной лентой мчится вперёд. Потом он понял, что стоит на спине гигантского золотого коня, и перед ним сверкает звёздная грива. Внезапно конь обернулся, горделиво тряхнув головой, и всадник увидел его глаза – Луну и Солнце. Два небесных тела украшали морду небесного скакуна. Художник вспомнил, что когда-то он пытался нарисовать точно такую картину. Но ему не удалось передать впечатление полёта золотого коня. Тогда с досады он разорвал холст.

– Аврора, я жив?

– Что значит жизнь для тебя?

Художник рассмеялся. В самом деле, какая разница для него, жив он сейчас или нет? Впервые он был по-настоящему счастлив, и если это счастье подарила ему смерть, напрасно люди боятся её. Неожиданно конь сбросил его со спины. Художник кубарем полетел в неведомую бездну. Приземлившись, он не почувствовал удара или ушиба. Шёлковая зелёная трава смягчила падение. Художник поднялся и осмотрелся. Прямо перед ним возвышалась хрустальная стена. За ней он разглядел громадного волка с белой косматой шерстью. Его жёлтые глаза с узкими зрачками озирались по сторонам, поминутно зверь обнажал ряд острых клыков. Неторопливо переставляя массивные лапы, волк прохаживался вокруг цветочной клумбы, засаженной розами. Это также была одна из неудавшихся картин Художника. Он хотел изобразить розы, охваченные огнём, который не губил бы их, а лишь наделял неповторимым шармом. Но, рисуя пламя, он не мог не добавить пепел – без этого картина представлялась ему чересчур иллюзорной. Лепестки, припорошённые серой золой, утрачивали очарование, становясь тусклыми, и даже пляшущий огонь не мог их оживить. Тогда Художник зажёг свечу и по-настоящему спалил свои розы вместе с волком на так и не законченном полотне.

Здесь же головки цветов пылали, но не сгорали. Красивы и свежи были эти розы, объятые пламенем, которое вопреки всем физическим законам не образовывало пепла.

– Хрустальная стена, свирепый сторож волк… К чему столько преград? Ведь никто всё равно не сможет сорвать этих цветов, поскольку они огненные, – прошептал Художник.

– Порой препятствия, кажущиеся непреодолимыми, на деле просто нелепы. Тот, кому действительно что-нибудь нужно, непременно получит это, – отозвалась Аврора.

Не дожидаясь ответа, она подошла к стене и слегка стукнула по ней ногтем. Высокая ограда разлетелась на миллионы осколков, хрустальным дождём посыпавшихся на землю. Волк зарычал глухо и раскатисто, но, прежде чем Художник успел остановить её, девушка уже приблизилась к нему вплотную. Она положила руку на голову лютому зверю и тот, завиляв хвостом, точно домашний щенок, покорно сел и лизнул ей ладонь. Аврора надломила стебель одной из роз и, вернувшись к Художнику, протянула ему цветок. Он принял его. Хотя роза ярко пылала, она не обожгла его.

– Я поймал бы для тебя одну из птиц, что летают над нашими головами, – произнёс Художник.

По небу и правда кружили стаи красивых пернатых созданий. Трудно было рассмотреть их в вышине: издали они выглядели лишь яркими пятнами разных цветов. Птицы издавали пронзительные протяжные крики, которые вряд ли можно назвать приятным звуком. И всё же было в их голосах нечто трогательное, нечто даже гипнотизирующее, что заставляло вслушиваться в них, улавливая какие-то почти человеческие ноты. Однажды Художник пробовал нарисовать такую стаю, но в его воображении неотъемлемой составляющей придуманного образа было именно птичье щебетание, которое никак не воплотить на бумаге, а потому работа оказалась заброшена, как и сотни других.

– Нет необходимости ловить их, – с улыбкой ответила Аврора. Она подняла глаза к парящей стае. Одна из птиц отделилась от своих подруг и стала снижаться. Опустившись на плечо Художника, она ещё раз слабо вскрикнула, отчего у него сжалось сердце. Хвост и крылья у птицы были ярко-красными, а туловище и головка окрашены в бледно-жёлтый цвет. Сама она была величиной с павлина, но имела непропорционально длинный клюв. Рассматривая это странное существо, примостившееся на его плече, Художник обратил внимание на карие глаза, в которых читался редкий ум. В знак дружбы только что приручённая знакомая слегка ущипнула Художника за нос. Он улыбнулся.