– Ты ведь Катя Семёнова? Как ты оказалась здесь, в Париже? Мы тебя считали пропавшей много лет назад.
– Я с дочкой приехала встретиться, – узнавая меня, сдержанно ответила одноклассница.
– Да, дочка. Что-то припоминаю… Да где ж ты теперь? Откуда приехала?
– Издалека.
– О! Катюха! Какими судьбами?
Коля приветливо встретил Катьку на пороге.
– А Неля-то в Новосибирске! Ну, я найду, как тебя угостить. Проходи.
– Я вот приехала всё про институт узнать, книги купить – как бы оправдываясь, объяснила Катя.
Они накрыли стол вдвоём, так естественно болтая и расставляя посуду, что Катя, досадуя, не могла избавиться от мысли: как было бы здорово вот так быть с ним каждый вечер, окунаясь в это тёплое счастье как сейчас. Видеть его, просто чувствовать рядом. Выставив на стол привезённые таёжные соленья, Катя пододвинула плоскую бутылку с деревянной пробкой.
– А это что?
Коля раскладывал еду по тарелкам.
– Это? – Катька замялась. – Да баба Стёпа настойку сварила. Зимой она хороша. Попробуй вот.
Она налила полный стакан, и Коля выпил, похвалив удивительный вкус.
Засиделись допоздна. Николай рассказывал весёлые истории о прошлой студенческой жизни. Катя млела от его голоса. В глубине души ей казалось, что каждая её клетка издаёт какой-то особый звук, зовущий, манящий, который слышала она когда-то в детстве в тайге. Тогда впервые, вздрогнув от трубного пения сохатого, она с удивлением взглянула на отца и услышала его ответ: «Это он самку зовёт. Тоскует. Гон у них…»
– Я тебе в кабинете постелю.
Коля разложил диван и пожелал спокойной ночи.
Катька разделась, ощупывая своё пылающее тело и шепча, как в бреду: «Забыть, забыть его надо! Он со мной как с ребёнком! А ведь всего на шесть лет старше. Вырвать его надо из сердца, как колючий сорняк!»
Она долго смотрела в темноту. Часы на стене показали полночь. Терзаемая и желанием и страхом, она решительно встала: «Уеду! Сейчас ночью уйду. Вокзал тут рядом. Первая электричка в Усолье в два ночи. Не могу больше терпеть! Только вот гляну на него одним глазком на прощанье» Катя накинула халат и тихо направилась в спальню.
Вслушиваясь в ровное дыхание, Катя присела рядом и долго глядела в полумраке на лицо любимого. Неожиданно Колины ресницы дрогнули, и он, приподнявшись, посмотрел на неё томно и влажно. Приблизился, погладил её колени. Застыв в оцепенении, она следила за этими движениями, молча гладя его волосы.
– Катюша… – выдохнул он, прижимаясь ближе и увлекая её на постель.
Вьюга стучала в окно, уличный фонарь моргал тревожным мерцанием, и «таёжная царевна» чувствовала, как душа её вырывается из груди и возвращается вновь. Катя впервые наслаждалась ощущением мужского тела. Она, привыкшая видеть совокупление животных, вдруг поняла, каким блаженством может быть человеческая страсть.
Колёса электрички глухо стучали по замёрзшим рельсам. Катя, через подёрнутое инеем окно, вглядывалась в проплывающие пейзажи. Она, упиваясь своим сладким страданием, видела в морозных искрах весь минувший день: утреннее пробуждение рядом с любимым; его смятение, бесконечные извинения и терзания укорами совести, когда он, пряча глаза, скомкал испачканную простыню; их прощание на вокзале, оборванное торопливым поцелуем и робким объяснением:
– Прости, Катенька, не знаю, что на меня нашло. Как не в себе был.
И её ответное:
– Не кори себя, Коля! Я тебя с первой минуты полюбила, как увидела. Вины твоей тут нет, и тайна эта только наша. Никто не узнает.
Катя часто вспоминала все подробности той запретной близости. В ней теперь родилось что-то новое. Чувство притупленного стыда и одновременно азарта, как у карманной воровки, впервые заполучившей чужое и желанное. И ещё – всезатмевающая любовь, от которой она уже не страдала, а любовалась как чем-то своим, естественным. Так любуются своим отражением в зеркале повзрослевшие девочки.
Будни на ферме шли своим чередом. Катя со Светой приезжали каждые выходные помогать по хозяйству. Света, окончив курсы, работала в элитном баре. Общительная и весёлая, она быстро обзавелась нужными связями и частенько радовала близких гастрономическими деликатесами: французскими сырами, десертами, заморскими фруктами, непривычными в сибирской глубинке.
– Ты, Катька, поправилась очень на бабкиных-то разносолах. Я тебе, пожалуй, свои юбки отдам, – засмеялась Светка, глядя на налившуюся грудь и раздавшиеся бёдра сестры.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу