Это было в раннем детстве, но когда я уже выполнял разные поручения – то сходить к кому-либо из соседей и что-нибудь принести или отнести, то передать просьбу или сделать что-либо такого же рода, не требующее строгого следования определенной последовательности действий. С шести-семи лет нам приходилось выполнять множество подобных поручений. Это «вода, дрова, помои», разного рода покупки продуктов, иногда с длительным стоянием в очередях. Короче, подобных дел всегда много, а как ты справишься с ними, зависело от твоей смекалки, ловкости и даже изворотливости.
И вот однажды мама поручила мне сразу два дела, тем более что дома, в которые надо было зайти, располагались поблизости друг от друга. Надо было отнести соленую треску моей бабушке – Марии Ильиничне, а потом зайти к Эрне Колпаковой – жене папиного сослуживца – и взять у нее березовых углей (для самовара).
Я рассудил так. Если иду в те края, то, пожалуй, заодно обменяю книги в библиотеке. Библиотека была почти по пути моего следования. Это меня и сгубило. Книги я обменял и оказался не у начального пункта моего назначения, а у конечного. А какая разница! Я быстро отдал треску вполне обеспеченной и безбедно живущей Эрне, а к бабушке заявился за углями. Нельзя сказать, что бабушка бедствовала, но то, что вся их семья: бабушка, ее дочь Галина и двое внучек – жила на одну зарплату Галины – электрика с ВПВРЗ, говорило само за себя. Да и эту треску мама передавала, чтобы помочь им хоть чем-то.
Когда я принес угли и передал привет от бабули, мама меня встретила таким выразительным молчанием, что я наконец понял, что совершил тяжкий проступок. Мама долго молчала, а потом спросила: «Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Эх ты, помощничек!»
Если бы кто-либо мог понять всю глубину моего раскаяния! Мне было так стыдно, что и передать трудно. Тогда я дал себе слово больше не поступать так безответственно. Каким было это обещание, сейчас трудно воспроизвести, но с тех самых пор я помню свой позор (раньше даже уши от стыда горели) и стараюсь выполнять обещанное. Такой урок меня, похоже, изменил – это был урок на всю жизнь. Прости меня, бабуля, если это возможно.
Фишер – стойкий музыкант-виртуоз
После войны в городе было много увечных людей, обделенных судьбой и пострадавших от военных передряг. По улице мимо нашего дома каждое утро ковылял на костылях человек, увешанный музыкальными инструментами. Помню трубу и флейту. Было заметно, что передвигался он с большим трудом, а его опухшие ноги едва помещались в каких-то немыслимых опорках. Ковылял этот музыкант в сторону рынка. И вот однажды я услышал, как хорошо он играет на трубе, флейте, гармошке и еще бог знает еще на чем.
Я узнал у мамы, что фамилия этого музыканта Фишер. Пострадал он из-за своей немецкой фамилии (а может быть и из-за происхождения). Его, похоже, отпустили из тюрьмы или лагеря умирать на волю. А он, вопреки всему, выживал, но не побирался, а зарабатывал на хлеб. Хотя давалось это ему с большим трудом.
Но он еще и нес людям радость и поражал их своим мастерством и упорством. Его виртуозная игра на многих инструментах привлекала немало слушателей и вызывала неподдельное восхищение. Надо сказать, что конкурентов у Фишера было много, но их пиликанье и треньканье не сильно привлекало зрителей. Думаю, во мне отложилось что-то вроде уважения к такому несгибаемому упорству.
Рынок в Вологде был очень оживленным местом. Особенно в войну, да и после войны. Теперь центральный вологодский рынок в другом месте. А в то послевоенное время он располагался между улицами Маяковского и Папанинцев (теперь проспект Победы).
На рынке тогда, кажется, продавали, покупали и меняли все, что необходимо для жизни. Поэтому там весь день кипел шумный человеческий рой. Именно рой, а не толпа, как может показаться случайному человеку. Разные товары продавались в определенных местах, торг всегда был уместен, а обманывать и обвешивать покупателя было иногда небезопасно.
Народ на рынке встречался самый разный. Шныряло много вертких парней шпанского вида. Стояли и сидели у заборов и стен раненые, которые лечились в окрестных госпиталях. Встречалось много увечных – жертв войны. Кто-то из них был на костылях, а некоторые безногие передвигались на маленьких тележечках. Они катились довольно бойко на своих «колесницах с подшипниками», отталкиваясь особыми колодками от земли.
Читать дальше