Александр Пшеничный - Синие цыганские глаза. Рассказы для тех, кто любил и любит

С некоторых пор в дом Петра Алексеевича переехала на новое место проживания его однокурсница. Когда-то с Петей у нее был роман. Дама мгновенно невзлюбила новую жену бывшего возлюбленного: Петр может быть счастлив только с ней.

Появились анонимные звонки, завелись козни, расползлись сплетни и слухи. Рая, мол, нечиста на руку: крадет продукты и кормит ими внуков, супруга голодом морит, ждет не дождется его смерти.

Один такой звонок вынудил Сергея немедленно приехать к отцу. Все оказалось наоборот. Доктор рекомендовал Петру Алексеевичу строгую диету: наметившаяся тучность осложняла движения. Знакомая Онаньевны из ее деревни регулярно привозила свежие продукты. Из всей родни только внучка Ирина частенько навещала бабушку.

Сергей строго поговорил со сплетницей, слухи улеглись, доверие к мачехе укрепилось.

В правде и согласии супруги прожили пятнадцать лет. Но пришел день, когда Раиса снова овдовела. Год она выхаживала мужа после инсульта. Но часто бывает так, что точку в конце книги жизни даже самый близкий человек и на букву не в силах отодвинуть.

После похорон Сергей обнял мачеху и сказал: «Вы были хорошей женой моему отцу. Всему, чему мне удалось достичь в жизни, я обязан ему. Денежную помощь для папы теперь будете получать вы. На вашу пенсию жить невозможно. Квартира полностью ваша. Спасибо за все, что вы сделали для папы и меня».

Дочь пришла к матери через неделю: «Твой внук Виталик с женой и с двумя детьми ютится с нами, а ты одна в двухкомнатной квартире. За тобой нужен уход. Переходи жить к нам, а квартиру оставь Виталику. Или пусти молодых к себе. Они за тобой присмотрят. И еще: займи немного денег Ирине на учебу».

Призадумалась Онаньевна. С деньгами-то все просто. Не нами подмечено – дети долги не возвращают. Но внучку учить нужно. Помогу, конечно.

А вот с квартирой сложнее. Петр Алексеевич давно предвидел такой разговор: «Не попадись на старый крючок, Рая. К себе никого не пускай. Такого, как я, ты больше не встретишь. Умирать нужно в своей квартире».

Петя, конечно, прав. Многому меня научил. Но детям-то всегда веришь. Их обманы воспринимаешь как детские шалости. Тесно им, отсюда и ссоры. А у меня хоть гопака выплясывай. Да и так хочется, чтобы глаза насовсем закрыла родная рука.

Прописала Онаньевна семью внука. Знала, что несладко придется, но не думала, что настолько. Поначалу все хорошо складывалось: и правнука только одного в ее комнату подселили, и жена внука тарелку супа всегда для нее находила. Но с каждым днем становилось хуже. Снова бабка стала всем мешать. Все чаще вместо «Доброе утро» слышалось привычное «Когда ты сдохнешь?» Холодильник на замке. Питайся как и чем знаешь. В минуты пьяной ярости внука, Онаньевна уходила к соседке, которая ее с Петей познакомила. Бывало, что и ночевала у нее. Жить к дочери идти боялась. Потом в родную квартиру без милиции не вернешься. Да и позор-то какой!

Пасынок Сергей приехал неожиданно. Специально не предупредил, чтобы меньше беспокоилась. В отпуске на море всей семьей ехали и решили пожить денек-другой у матери.

Дверь никто не открыл. Не отвечал и городской телефон. Сергей заглянул к соседке-свахе. За ее спиной стояла мачеха с синяком на руке, постаревший Артемон радостно вилял хвостом. Она ведь пасынку ничего не говорила. Зачем расстраивать занятого человека по пустякам.

Скандалить с Виталием Сергей не стал. Испуганный внук просто не открыл дверь.

Вечером в квартире свахи Сергей объявил решение. Вдова моего отца в такой обстановке жить не может. Он предложил мачехе поселиться у него в России. Вы будете жить в отдельной комнате в тепле и сытости.

Сквозь слезы Онаньевна нерешительно кивнула.

Пудель рванулся вперед, натянутый поводок приподнял руку хозяйки. Глаза старухи оживились, спина распрямилась.

– Сережа с Ирой идут! Видно на вокзале встретились. Внучка до сих пор не знает, что свою часть квартиры я ей завещала.

Из пролета платформы показался импозантный мужчина средних лет в штатском и миловидная девушка.

– Бабушка! Как хорошо, что я успела. Пришлось с последней пары сбежать, – девушка обняла старушечьи плечи. – Обязательно к тебе приеду. С дядей Сережей я уже договорилась.

Онаньевна заплакала, вытирая глаза краем платка.

Гусеница фирменного поезда мерно приблизилась к платформе. Через время в окне купе показался силуэт Онаньевны со старомодной сумкой в руках. В ней она когда-то носила семечки к магазину, а сейчас это ее талисман, память о счастливых годах, прожитых с Петей.