Валерий Можаев - Неоконченный портрет. Сборник рассказов

Поезд, в котором ехала жена Василия, подвергался бомбежкам 3 раза. Но всё-таки Настя добралась до Перми, а оттуда уж пароходом в Елово. Друзья по работе не дали ей уехать в Рябчата, так как она была на сносях. И действительно через три дня она родила сына.

После родов устроилась она на работу в МТС старшим зоотехником (тогда декретных отпусков не было), где ей выдали лошадь Астру. А за ребенком ухаживать вызвала из Коми-округа собственную мать. Работы было много. Район растянулся по реке Каме на 140 км. Сорок две деревни и 3 хутора, – и везде конюшни, коровники, овчарни. Не считая свинарников и птичников. Каждая деревня – колхоз, в котором производился широкий спектр продукции. В ту пору не было специализированных хозяйств, так что Настя – каждый день в седле. И у сына ее молочко из бутылки, у нее ж болели груди. Приходилось сцеживать молоко, которое она спаивала лошади. Или переливала в бутылочки, а потом возила сынишке. Сколько Настя за годы войны, а потом и после нее, перевидала людского горя, работая таким образом – общаясь с огромным количеством людей, не сосчитать.

После тяжелого ранения полковник Василий Григорьев был отправлен на родину, после лечения в тыловом госпитале. Приехал он неожиданно. Мать Настены увидала в окно, идущего с палкой офицера и сердце забилось. Подумалось, что это ее сын Андрейка, который давеча написал из госпиталя письмо, что скоро приедет на побывку. Жили они рядом с военкоматом. Офицер зашел в военкомат и оттуда очень долго не выходил. Ульяна Кондратьевна забеспокоилась. Сидела, покачивая люльку с малышом, и незаметно уснула. Проснулась от стука двери, от пара, пахнувшего в двери с улицы. Но никак не могла разобрать, кто вошел к ним. А вошел не сын – а зять, весь в ремнях и с терпким запахом табака и спиртного.

– Здравствуйте, мамаша! Что, не признала зятя? Давай поднимайся! Мечи на стол, что есть в печи.

– Окромя постной похлебки ничего и нет, да и хлеба только крохи. Ну, ничего, счас что-нибудь придумаем.

– ничего придумывать ненужно. У меня сухой паек на 10 дней, да и в городе кое-что прикупил, так что не пропадем. А где Настасья?

– Как где, на работе знамо, одна – на весь район. На попе мозоль – из седла не вылезает. Работа, где поест, а где и в присмотрку проживет! Хотя народ хороший, уважают ее, а иногда и пожалеют: в мягку постель положат спать, али на печку теплу. Так вот и живем. Я вот с внучком. Сын мать не видит. Но растет спокойным, всё спит али играет со своими ручонками. Вытянет их перед собой, всяко поворачивает и улыбается чему-то, на погремушки почти не смотрит. Кота Ваську за уши тягает, тот верещит, но все равно к нему в люльку лезет. Обнимутся, бывалога, и сопят в 2 норки; пригреются друг от друга и рады жизни. Вот так и растет. Увидала тебя, думала мой Андрюшенька, он теперя тоже офицер. Танкист, уже капитан. Нонче в госпитале, – горел в танке. Сейчас в Свердловском госпитале. Обещался приехать, ан это ты зятек, – тоже рада!

Только успела бабка это проговорить, в двери без стука ввалился друг детства Николай. А также Таисья, подруга Насти:

– Привет героям! Читали и по радио слушали, как вы немца от Москвы шуганули, и поделом ему, окаянному. Надолго ли домой?

– До излечения. И обратно в окопы.

– Сейчас погоните врага с треском, на запад!

– Не говори гоп! Фриц еще очень силен. Сопротивляется отчаянно, да иногда и жмёт в полную силу.

– Нам про тебя позвонили из военкомата, мы сразу баньку затопили и Насте, жене твоей, по рации сообщили, что муж приехал. Так что жди жену и к нам! А пока, извини, дела, уходим. Часа через 3 ждем.

Часа чрез полтора прискакала Настя. Лошадь привязала около военкомата, положила ей охапку сена и бегом домой. Прибежала раскрасневшаяся, бросилась на грудь мужу и расплакалась. Показалось ей, что это совсем не муж, а другой человек, даже запахи его как будто совсем иные. А сын сразу почувствовал, что мать пришла, заворочался и закряхтел. Настя говорит: Мам, он, наверное, обкапался?

– Наверное, ведь давно спит.

Отпрянула от мужа, засуетилась, распеленала сынишку.

Подмыла ему попку, приговаривая: Смотри, каков пузан! Весь в дедушку!

– А как дед с бабулей живут?

– Как? Деда тоже в армию забрали. Ездит с передвижным госпиталем санитаром. Пишет редко. Говорит, столько горя насмотрелся, что и жить не хочется! А мать твоя ничё, живет, хлеб жует. Всю жизнь вас сыновей ждет, то одного, то другого, а дочки – то отрезанный ломоть, выпорхнули из дома и живут по себе. Одна в Свердловске, а другая вышла замуж за старика, за пчеловода, сейчас живут в Ножовке. Дом у них 5-стенный, на самой горе Постожи, небось, помнишь.