Екатерина Павлова - Игра. «Не спеши узнать чужие секреты…»

Катер остановил ход, и услужливый рабочий помог мне выкатить чемодан. Солнце золотило все вокруг невероятно красивым светом. Я ступила на каменный пьедестал, вдохнула воздух и поняла одну истину. Что бы ни было, плохое или не достаточно хорошее – все, что было, есть и будет – ты простишь Венеции все! Любую жестокость, любые страдания: разрушенные мечты, отравленную кровь, потревоженный разум. Эта красота сотрет все плохое, и ты снова влюбишься, растворяясь в пленительном очаровании места, голова закружится, твое сердце вновь начнет трепетать от восторга как при встрече с первой любовью. Венеция закружит тебя в узеньких улочках, у мостовых и на мостах, как опытная куртизанка, которая всегда умеет быть особенной для каждого. Она притянет своими украшениями на зданиях и необычными окнами, как драгоценными серьгами и ожерельями, что носят женщины. Они будут блистать и переливаться на солнце, как золото и жемчуга. Город будет шептать тебе на ухо едва понятные слова водами каналов, убаюкивая и расслабляя, как алые губы куртизанки шептали когда-то на ухо своим жертвам ласковые слова. Вода помнит эти слова, стены помнят смех городских жителей, город помнит музыку, звучавшую здесь, не только реальную, но и ту, что звучала в каждом из сердец.

Носы черных лебедей – самых узнаваемых извозчиков города на воде мерно покачивались, стоя в ряд пришвартованными у причала. Их кресла, потрепанные и выцветшие под палящим итальянским солнцем, ожидали очередного прохожего, желающего поберечь свои ноги и осмотреть достопримечательности. Вода, державшая их и легкостью, и изяществом, которая походила то на лазурь, то становилась изумрудной, шла мелкой рябью, от чего носы двигались не синхронно.

Нарушенная гармония и теплый ветер завораживали и заставляли смотреть неотрывно на воду. Временами она выходит из каменных берегов и заполняет собой все пространство прекраснейшей из площадей мира, медленно просачивается по камню с расчерченными знаками места старого базара и торговых лавок, занимает площадь летних кафе с плетеными стульями и маленькими круглыми столиками, где подают ароматный кофе в маленьких, чаще всего, белых чашечках, и цена которого варьируется от сорока до шестидесяти евро, что приводит в ужас туристов. Затем вода течет еще дальше, как опытный покоритель, который захватывает территории по два раза в год, до самого мрамора стен, чей цвет меняется от белого к сероватому и бежево-золотистому, в зависимости от времени суток и погоды, а бывает, зардеется как невинная девушка в розовом закате солнца. Вода подползает к дверям величественного собора. Вдруг остановка, всплески, шелест…

Как грозные стражники, четверо из которых закованы в бронзовые латы, созданные венецианским ювелиром Бертуччо, окольцованные архивольтами, с двумя ярусами колонн, словно копьями в руках, преграждают путь в собор огромные входные двери и пытаются не пустить страшного разрушителя в святая-святых христианской веры. Ровно пять стражников, пятый из которых – самый старый – «гладиатор» шестого века н.э, был привезен из Константинополя вместе с другими элементами фасада, чтобы охранять вход и показывать величие Венеции. На его голове как павлиний хвост раскинулись створки из поперечен бронзовых пластин и тридцать четыре ряда арочек – шапка, достойная головы императора. Затем над головами стражников возвышаются нимбы в виде прекрасных мозаик: «Процессия переноса мощей святого Марка в собор», «Дож и венецианская синьория встречают тело святого Марка», «Явление Христа Судии», «Прибытие мощей апостола святого Марка в Венецию», «Перенесение тела святого Марка на корабль». А дальше – снова арочное кружево.

Между арками входных порталов, над кружевной лоджией, расположены как нашивки или отличительные значки византийские плиты с парными барельефами – еще одна легендарная стража собора: изображения Дмитрия Солунского и Георгия Победоносца, Богородицы и архангела Гавриила в сцене благовещения, Геракл, запечатленный в своих подвигах – укрощение Эриманфского вепря и убийство Лернейской гидры. Затем ввысь – четверка коней, поразивших когда-то самого Наполеона. Сейчас уже копии этих прекрасных животных смотрят на людей, постоянно толпящихся на площади, а их предшественники спокойно стоят в музее базилики, расположенной в верхних помещениях нартекса собора. Сама квадрига является единственным образцом многофигурной конской античной скульптуры, автором которой называется Лисипп. Созданная примерно в четвертом веке до н.э. квадрига сначала украшала константинопольский ипподром, а в Венеции оказалась в 1204 году после четвертого крестового похода, когда Константинополь был разграблен войсками крестоносцев, а сокровища перевезены в Венецию. Как и люнеты, украшенные мозаикой изысканнее, чем глаза красавицы тенями. Разве возможно найти где-то оттенок «Снятие с креста», «Сошествие Иисуса во ад», «Воскресение Христово», «Вознесение Христово». Подобные краски создавались только для величественной Венеции, для ее тела. Красота люнет подчеркнута безупречным творением тосканских мастеров – готическим венцом, который ажурно и плавно бежит по окантовке, словно волна. И в завершении композиции – крыша с пятью куполами, расположенными в средокрестии и над ветвями греческого креста, форму которого имеет собор. Шапки, спроектированные под влиянием восточных церквей и мечетей оказались наилучшим дополнением христианскому собору, с маленькими окошками по периметру, с маковкой, увенчанной крестом с золотым шаром, они чем-то напоминают лакомство, что продаются в здешних кондитерских и ресторанах. Я как меняется облик и как блестит золото фресок в заходящих лучах солнца, сколько в этом поэтического и одухотворенной красоты, божественной, кажется, что не рукотворной. Я размеренно дышала полной грудью и ощущала, как музыка играет и в моем. И ждала.