Кэрол Кейл: Чужие секреты

Макси прикоснулась пальцами к клавиатуре пишущей машинки и напечатала: "Июльским вечером, в понедельник, в городе Бульдер, Штат Колорадо, Макси Барнел села писать роман, поскольку, как ей казалось, это непременно когда-нибудь должен сделать любой более менее стоящий репортер. При этом она себя чувствовала как золотая рыбка, попавшая в слишком тесный для нее аквариум".

Вздохнув, она откинулась на спинку стула и уставилась на испещренный пометками большой настенный календарь, на котором, словно обломки кораблекрушения, в беспорядке лепились кусочки ее жизни. Потом она выдвинула ящик письменного стола и стала перебирать его содержимое: благодарственное письмо от учеников третьего класса школы, в которую она наведывалась по праздникам; снимок, сделанный уличным фотографом с Перл-стрит, где, стоя против здания редакции своей газеты, она, ее шеф Джим и ее бывший муж Джим хохочут как сумасшедшие; маленькая цветная фотография матери, улыбающейся, но отчего-то все равно грустной.

Конечно, Стивен Кинг сумел бы состряпать из всего этого недурной роман, но у нее, черт возьми, не получается. Ну и наплевать! На самом деле сейчас Макси больше всего хотелось созвониться с кем-нибудь, чтобы встретиться, например, в ресторанчике Беннигана или в денверском баре, потанцевать, немного выпить, в общем, перестать тратить драгоценные мгновения своей молодости на копание в самой себе и всякую прочую чепуху.

Так кому бы позвонить? Дьюк Эмори немедленно примчится на своем «джипе» и отвезет ее туда, куда она пожелает. Не стоит. Нехорошо обнадеживать попусту старого дружка. Тим Риттенхаус? Но однажды как-то он назначил ей свидание, а она не пришла, потому что тогда была влюблена в Риса. Тим из тех парней, кто обязательно все припомнит и скажет: "Я же тебе говорил…" Нет, этого сейчас она точно не хочет слышать. Значит, остаются подружки, с кем можно немного поболтать, а там, может быть, к ним присоединятся и ухажеры. Бэв Мейнер!

Встав из-за стола, Макси подошла к телефону и раскрыла записную книжку. Облокотившись о полку и уперев свободную руку в бок, она набрала номер. Настроение ее улучшилось, и она уже думала, что бы ей надеть.

— Да!

— Привет, Бэв! Как поживаешь?

— А кто это?

— Не узнаешь? Это Макси.

— Ой! Мы с тобой не разговаривали сто лет!

— Ага! Обе совсем закрутились. Я подумала, хорошо бы увидеться.

— Отлично! Когда тебе удобно?

Она придвинула к себе остывающий кофе.

— Может, не будем откладывать? Что у тебя вечером? Пойдем в бар? — В голосе Макси прозвучала надежда.

— Слушай! Ты ведь ничего не знаешь — мы с тобой так долго не общались. Месяц назад я вышла замуж, у меня теперь крохотная приемная дочка. Приходи как-нибудь на ленч, познакомишься с ней.

— Хорошо! — с фальшивым воодушевлением ответила Макси. Разочарование же ее было самым искренним. — Ленч — мне надо посмотреть, когда я свободна.

— Договорились, звони.

— Ладно. Значит, дочка? Ну и ну!

— Шейла просто прелесть… — начала Бэв.

— Погоди, не рассказывай ничего. Я сама увижу, когда приду, — оборвала ее Макси. — Пока!

Теперь ее дурное настроение усугубилось чувством вины, потому что она твердо знала, что позвонит Бэв в следующий раз не раньше, чем девочка станет подростком.

Разочарование Макси усиливалось по мере того, как она приближалась к концу записной книжки. Добравшись до «U», она отчаялась и, вернувшись к пишущей машинке, уставилась в пустой лист.

Из открытого окна доносился непрерывный автомобильный гул, на площадке возле дома какой-то чудак колотил баскетбольным мячом по воротам гаража, глуховатая хозяйка дома на полную мощность включила «Новости» четвертого канала. Зазвонил телефон. Макси с радостью кинулась к аппарату — кому-то все же захотелось с ней поговорить.

— Это пиццерия? — поинтересовался гнусавый голос.

— Нет, — огрызнулась Макси. — Вы ошиблись. — Она бросила трубку.

Оставив в машинке первую главу своего едва начатого романа, решила пораньше лечь спать, убеждая себя, что, хорошо выспавшись, завтра будет восхитительно выглядеть. Еще один такой вечер, и она станет просто неотразима.

Во вторник Рита Стэмп открыла глаза на шоссе западнее Бульдера. Солнечные лучи, бившие в окна машины, заставили ее зажмуриться. Спросонья она решила, что Джералд остановился у шлагбаума — проходил поезд. Действительно, раздался пронзительный гудок.