Александр Прохоров - Игры для взрослых. и другие рассказы

– Это ты что же его, специально на ту горку затащила?

– Да нет, мам, ты что.

– Ой, врешь. Я же тебя знаю. Вовка из тридцать пятой квартиры тоже, небось, с нее в куст въехал на прошлой неделе. Когда ты проверяла, любит он тебя или нет.

– Нет мам, Вовка с другой, Вовка с маленькой. А Коля – Коля с самого верха!

– Ну-ну.

– Мам, думаешь, мне его не жалко? Кто же знал, что так получится? И, в конце концов, должна же я была проверить, стоящий он мужик или так, ерунда на постном масле!

– Ну и как?

– Вроде стоящий, мам.

– А по-моему, просто алкоголик. Ты посмотри, как он за бутылкой гоняется. Да и скажи: трезвый с такой горки поедет?

Катюха подняла взгляд на маму и поняла, что говорит это мама не всерьез и уже не сердится.

Обе смотрели на Николая, который забросил бутылку в сугроб и вышел со двора. Женщины продолжали смотреть в окно.

– Мам, ты помнишь, говорила мне: «Не ходи со двора с чужим дядей». Ты, мам, была не права. Ты еще мне говорила, что он санки мне предложит и увезет к себе… Ты знаешь, я бы, мам, с таким и без санок пошла.

– Ах, вот как? – говорит мама то ли шутя, то ли все-таки с некоторой обидой в голосе.

Помолчали, поглядели во двор, в котором ничего интересного уже не происходило.

– Ну что ты дуешься, как маленькая? Я же не одна, я только если вместе с тобой, – поясняет дочь. – Мам, ну ты что, плачешь? Он обязательно придет. Вот увидишь. Придет завтра с санками и скажет: «Вы думали, я не умею с горки кататься!?». Мам, поверь моему опыту.

Лейтенант Ерофеев стоял возле развилки и ощущал подошвами, как размякает, плавится под ногами асфальт. Лето выдалось бестолковое. Целую неделю дождь лил. Подмыло край насыпи, под асфальтом образовалась пустота, а потом выбоина на дороге. Попросту говоря, дырка.

«Наверное, хотели заделать да ждали, когда вода спадет, – беседовал сам с собой Ерофеев, – и, похоже, забыли, потому как уже неделю солнце шпарит, не то что высохло – выгорело все, а дыра как была, так и осталась. Видимо, ждут теперь, когда жара спадет. Так бы и забыли про нее вовсе. А тут вчера кто-то гнал, и колесом в выбоину эту. То ли руль повело, то ли еще что. Короче, улетела иномарка в кювет. Жив – считай, повезло! Не тут-то было: видать, в машине кто-то из шишек оказался, иначе почему столько крику? Начальству нагоняй: «Почему нет предупреждающих знаков?! Как допустили? Нигде порядка нет, разгильдяи, такую страну разворовали!» А я, как всегда, крайний. Стою теперь здесь третий час, как часовой, смотрю, чтоб еще кто в кювет не улетел. Только у нас в начальстве такие кретины. То пальцем не шевельнут, то рвение проявляют. Вместо того чтобы ремонтную бригаду поторопить – часового выставили. А тут ни тенька, ни забегаловки. И жара – ужас какой-то, – мучался Ерофеев. – Не приспособлен человек к такой погоде. В горле пересохло, на зубах песок скрипит. И вот еще беда: кузнечики в поле стрекочут и стрекочут. Поначалу вроде не задевало, а теперь, кажется, крыша от них едет. Такое ощущение, что кузнечики когда-нибудь замолчат, а в ушах звенеть будет до конца жизни.

Да обидно, главное, стеречь этих идиотов. Ведь летят, как ненормальные. Ну куда, спрашивается, торопятся? На тот свет? Говорят им, говорят. Нет, они знай себе на газ давят. Ну и, конечно, когда прешь без разбору, разве дырку углядишь? Одним словом, дуракам закон не писан. Пора бы уже привыкнуть, что дороги у нас говенные, нет, летят как по сабвею.

Особенно эти, что на танки пересели (так он именовал джипы иномарки). Им, конечно, все нипочем. Эти вообще хозяева жизни. Все купить могут, машину, права, девчонку у дороги…

А начальство… Тоже хороши. Сами небось в теньке оттягиваются. А ты стой, проявляй бдительность. Родина тебя не забудет… Пока дорогу починят я тут сдохну. Главное, ведь и не едет почти никто, и не уйдешь никуда…»

В это время по тому самому шоссе бежал во всю прыть новенький джип «гранд чероки», в котором сидел Павел Макаров – директор небольшого, но весьма прибыльного цементного заводика. Он здорово торопился; впрочем, как всегда, последние три года. Третий год человек на износ работал без выходных. Жизнь такая: зазевался, замешкался, глядишь – тебя уже обошли, обмишурили, оставили позади. Это раньше ездили медленно, когда на зарплате сидели, тогда за тебя начальство думало, а ты свои сто двадцать «рэ» получал и на рыбалку в пятницу червей копал. А теперь хочешь – надо и не хочешь – надо: пятница, суббота, без разницы. Ох, не понимали раньше выражения «охота пуще неволи». Вот она, охота в чем: выбиться, вырваться всем чертям назло. Некоторые думают, что мы жадные, все нам мало. А мы выжить хотим – пробиться головой сквозь эту стену. И пока ты бьешься, бежишь, торопишься, ты выживаешь, а замешкался – все. Не подмазал, не отстегнул – наехали, не проконтролировал – разворовали, не прочитал вовремя – уже, глядишь, какой-нибудь новый закон ввели, а заводик твой кто-то к рукам прибрал. И доверить никому нельзя, вожжи из рук выпустил – и все, пиши пропало.