Александр Прохоров - Игры для взрослых. и другие рассказы

– Вы, во-первых, ради бога, извините. Я вам все объясню. Я помог вашей дочке подняться на горку. Мы немножко покатались, а потом она мне показала такую, ну в общем, очень хорошую горку, и я с нее поехал на кардонке, то есть на фанерке, и не удержался.

– А вы, значит, любите кататься с горки на кардонке?

– Честно говоря, за последние двадцать лет первый раз.

– А выпили, перед тем как покататься, тоже, видимо, впервые. И дерево не заметили совершенно случайно.

– Я бы еще посмотрела, как бы ты, мамочка, съехала с той горки, – обиделась за друга Катька.

– Да я бы и не поехала никогда с этой горки, – возмутилась мать, понимая всю нелепость этого препирательства.

– Мам, мы тебе все честно рассказываем, а ты сразу – «выпили».

– Нет, маму можно понять, – Николай педагогично перешел на защиту матери. – Ты сама-то, Катюха, подумай: приходит дочь неизвестно с кем, он весь в снегу, лоб расшиб. Конечно, мама сразу и не поймет ничего.

– Ага, – засмеялась Катюха.

– А тут еще зачем-то еще говорят, что я воспитатель. Короче, так маму и запутали. А было все очень просто. Я смотрю, она сделает два шага по горке, а потом хлоп – и вниз. И так до десяти раз. Ну я и не выдержал…

– Это точно, упрямая девка и не слушает ничего, – все еще сердилась мама.

– Что, по-вашему, нужно быть обязательно пьяным, чтобы сообразить, что ребенку нужна помощь? Вы же видите, что я не пьян. Просто ударился головой, вот и все.

– Кто вас знает. Я же чувствую, все это как-то странно.

– Я и сам чувствую, – пошел на мировую Николай. – До сих пор не пойму, ехал ровно и вдруг – бац! Видимо, кардонка за что-то зацепилась, и тут уже и дерево перед глазами.

– Да, это верно, с моей только свяжись, а потом никак не можешь понять, откуда что взялось. На прошлой неделе Вовкина мать приходила жаловаться: тоже парень с моей гулял, а пришел с разбитым лбом. Так или нет? – припомнила Катьке мама.

– Ну что вы, у вас замечательная дочь. Вы зря на нее наговариваете. Я говорю, что пойду домой, а она – нет, надо йодом мазать, прямо как взрослая. Я еще пять минут посижу и уйду, вы, ради бога, не беспокойтесь.

– Ну уж нет – сказала Катюха. – Раз уж пришел, будем чай пить, мама тебя без чая никуда не отпустит. Она у нас знаешь, какая добрая? Просто не разобралась в начале, что к чему.

Пили чай с варением с сухарями. Николай рассказывал все по порядку, обстоятельно, Катюха вставляла реплики, объясняя подробности. Мама уже не сердилась, поправляла на коленях зеленое платье.

Катюшка разошлась, болтала ногами, уронила ложку под стул, на котором сидел Николай. Он нагнулся, увидел две пары коленок: одни большие и белые, над ними плотные бедра, обтянутые зеленым платьем, а рядом две тощие коленочки в колготках, а ниже болтаются «пяточки и мысочки».

Вылез, положил на стол ложку, мать взяла ее встала, помыла, дала опять дочери.

Ничего особенного: просто встала, просто помыла, дала ребенку, а Николаю почему-то так уютно стало. Допили чай, Николай поблагодарил, вышел на лестницу, посмотрела номер квартиры.

«Черт, а вот не врезался бы в это дерево, так никогда бы не очутился здесь. Москва – большой город, вряд ли еще когда-нибудь вот также случайно встретимся. Впрочем, почему случайно? Куплю завтра санки и приеду в гости. Санки – это вещь. Полозья новые, ни одной царапины. И как это мне сразу такая мысль не пришла в голову? Что скажу? Скажу: „Вы подумали, что я не умею кататься с горки? Неправда ваша, вот приехал и готов доказать!“. Причем санки это тебе не „кардонка“, которая крутится черт-те как. С санками все ясно: захотел вправо повернуть, притормаживаешь правой ногой, влево – левой. Завтра съеду с этой горки, а если не по льду, то можно и вместе».

Николаю стало легко от своего решения, он вышел во двор, хотел застегнуть пальто и передумал. Тепло на улице-то! Увидел на замерзшей луже-каточке бутылку от пепси-колы, разбежался и поддал ее что было сил. В бутылке оставалось немного жидкости, которая замерзла и поэтому бутылка то гремела, как погремушка, то постукивала краями об лед, как барабан, и поддразнивала Николая. Он разбежался и еще раз поддал бутылку мыском. Погремушка завертелась волчком и понеслась по двору. Коля гонял, как заправский футболист, в расстегнутом пальто, и если бы кто-нибудь его остановил в этот момент и спросил, как у него дела, он бы точно ответил, что лучше всех. И не потому, что у него была такая привычка, а просто так оно и было на самом деле!

Николай и не подозревал, что мать и дочь стояли за занавеской и наблюдали его странные манипуляции.