Алексей Смирнов - Русская горка. 2014—2016

– Вам надо в филиал на Нарвский…

– Не ходите на Нарвский, – отсоветовали в очереди. – Там был пожар. Он сгорел.

Мужчина размашистым шагом пошел на выход, крича:

– Ёб твою мать, сука, что за жизнь, все у них через жопу, блядь!

Любопытное наблюдение.

Недавно на углу одновременно открылись «Сабвей» и рыболовный магазин «Окунь». Иду и вижу, что столовая уже продается, а рыболовы расцветают.

Это довольно странно для нашего пролетарского района. Ловить здесь негде и некого. Конечно, в садике существует так называемый пруд, но там даже амебы приготовились к апокалипсису.

Дело, видимо, в эротической сублимации. Я не читал, но где-то наверняка написано, что рыбалка это самое то. Во-первых, не женское дело – за неизбежными редкими исключениями. Во вторых, и слово готовое – «уд». Ну, и собственно процесс. Выставляешь и ждешь, когда слетятся не самые вдумчивые существа. Подледный лов с его лунками максимально приближен к прототипическому процессу. Спасатели, которые отлавливают отколовшиеся по весне льдины, напоминают бракоразводные институты и наркологические клиники, когда все плохо.

Вчера были гости. С детьми.

Демонстрировалась бинарная электронная собачка, самонаводящаяся на мячик и косточку. Мячик светился маяком, собачка шла и брала в рот. Я сразу размечтался о расширении игрушечного ассортимента.

Собачку звали Бакстер. На редкость тупая. Бакстер в упор не видел мячик и не хотел на него самонаводиться. Он бестолково кружил и утыкался в ковер.

Вот и ракета такая же, подумал я вдруг озлобленно.

Сколько себя помню, все время живу в предвкушении боевых действий. С малого детства.

В пионерлагере – атомный гриб на стенке, противогазы, «Зарницы» эти дьявольские, всякие фильмы про Трясогузку, собак и танкистов, олигофрена Васька Трубачева; уж тридцать лет было победе, а все у них операция «Кобра», «Джульбарс» и Штирлиц. Аллея героических пионеров, равнение на, Юный Барабанщик, солнечному миру.

Помню, в детском саду – год 69-й, прости господи – стояли у забора и развлекались тем, что угадывали в прохожих шпионов. Дядька какой-то шагал в синем берете, до сих пор его не забыл – сошлись на том, что он-то уж точно.

Спасибо тебе за отношение к этому дядьке, родная страна.

Сегодня подорожала водка. Только заклинаю не цитировать мне стихотворение про Леонида Ильича. Я его знаю.

Был анекдот: «Петька, брось мне 62 копейки! – Василий Иваныч, они же рассыплются! – А ты их в трешку заверни!»

Народные математики даже высчитали, что это число есть какая-то степень от числа «пи». Не помню, какая.

Да. Хрестоматийный пузырь по 3.62 мне еще не был интересен. Он заинтересовал меня, когда стал 4.12. Потом он сделался 5.30.

– Вот тебе 30 копеек, мальчик, – говорил мне родитель. – Добавишь пятерочку – сходишь в кино.

Ненадолго стало 4.70, но Андропов околел и не довел народное счастье до конца. Помню, он был при последнем издыхании, когда мы большой компанией приехали в Москву посмотреть на чучело в Мавзолее. Пошли в «Прагу». Прямо вошли в нее танками. Был с нами один москвич, который упился до изумления и стал орать, требуя «андроповки». Мы бежали, проклиная его.

Потом нарисовалось 6.80.

Дальше я перестал следить, потому что пузырь он все равно пузырь, сколько бы ни стоил.

Но я был далек от народа. А тот следил.

Дочура пишет с занятий:

Доклад о Сократе:

– …Его обвинили в том, что он развращал юношество…

Преподша, нервно:

– Умы! Юношеские умы!

Наследница визжит от хохота.

Ей написал ее сокурсник араб Ахмет.

«Скажи, я что-нибудь сделал не так? Я чем-то тебя обидел? Что случилось?»

– Аааа!… Я всего и сделала, что подошла и сказала ему «Hi»! Он пишет теперь, что у меня типичный русский взгляд, как будто я собралась убивать арабов! Я написала, что не спала три ночи. Не могу же я сказать, что я всегда такая! А я-то думаю, почему у меня мало друзей?

– Следи за собой! Помнишь, как я младенчику улыбнулся и сделал козу, а он заревел? Я тоже хотел искренне и от души!

Человеческая деятельность предстает удивительной, если разложить ее на молекулы.

Чем я, по-вашему, сейчас занялся?

Человек внезапно бросает перевод исторического романа, встает, идет за молотком, не находит, берет разводной ключ и приколачивает к стене календарь «Самоубийства Кролика Банни».