Алексей Смирнов - Русская горка. 2014—2016

Моя Половинка работает на кафедре. Доцент. Непосредственное отношение к высокой словесности.

Вчера позвонил ей коллега, верткий прохвост с карьерными амбициями. Юлил, копал, зондировал, расточал.

Я всегда говорил, что мои докторские записки не имеют отношения собственно к медицине. Занеси меня нелегкая в школу или храм, получилось бы то же самое. Половинка блестяще подтвердила эту мысль.

Коллега этот с нею флиртовал. Несколько лет назад. Делал он это так: подкрадывался и проводил пальцем по спине сверху вниз. Или снизу вверх. Очень довольный собой. Или еще постучится в аудиторию – и спрячется за дверью. Стоит там, сразу не видно. Кандидат наук.

Ворона или голубь?

Ворона.

Даже самый благородный голубь оставляет впечатление слабоумия. Он обостренно физиологичен, что странно обозначено общей обтекаемостью и маленькой головой.

Ворона имеет ум. Она потешна в модусе, оставаясь предельно серьезной. Самодостаточность особи против смиренного группового камлания. Голубь есть баран в мире птиц.

Совершено открытие юнгианской силы. Снились песни-архетипы.

Оказывается, Лепс и Михайлов не просто так. Они в колее. Ночью мне был исполнен целый концерт. Ни одной вещи я не знал, но все они, как одна, были чистый Лепс, Михайлов и прочая ваенга. Названий не запомнил. Авторов тоже.

Итак, мною открыто существование Автономных Музыкальных Быдляческих Подсознательных Комплексов в составе коллективного бессознательного.

Стиль влияет на убедительность содержания. В некоторых жанрах стиль определяется степенью дурости, присущей коллективному бессознательному. Давным-давно, когда я прилично знал немецкий язык, я покупал гэдээровский аналог нашего «Крокодила» – «Уленшпигель». Там фигурировал такой же, как у нас, раздел «Нарочно не придумаешь». Но ничего смешного в нем не было. Восточные немцы довольствовались мелкими опечатками: пропущена или переставлена буква, что-то повешено вверх ногами, и так далее. А от нашей рубрики я катался и хрюкал.

Впрочем, это не совсем случай стиля. Вот лучше: я сейчас читаю «Английские привидения» Акройда. Там много закавыченных цитат, начиная века с шестнадцатого. Возможно, Акройд их причесал. Но так или иначе, изложено это с таким учтивым достоинством, что к сообщениям о призраках относишься уважительно и начинаешь думать, что дыма без огня не бывает. Совсем другое дело – современные свидетельства с ТВ-3, после которых кажется, что спятила бухгалтерия фабричной столовой.

Между прочим, есть удивительное обстоятельство. От темного Средневековья, помешанного на всяком ведьмовстве, уместно было бы ждать доверчивого отношения к рассказам о привидениях. Ан нет. Эти истории наталкивались на такое же недоверие. А то и на большее. Из этого напрашивается вывод, что тогдашняя Инквизиция была ближе, например, к современному отечественному законодательству, чем может показаться. Она не столько ловила чертей, сколько обеспечивала государственность.

Сам я трижды сталкивался с деятельностью привидения, но сообщать об этом не стану, ибо не обладаю художественным слогом достаточной силы.

Долгое сидение за пультом чревато неприятностями, и я отправился к своему костоправу.

Тот принялся задумчиво откручивать мне башку, рассказывая о суслике и сурке, которых кормил в Канаде булкой. Потом обронил:

– У тебя, по-моему, не замкнутый Виллизиев круг. Так что советую поберечься.

Это артериальное кольцо в основании черепа.

Он продолжал:

– Впрочем, сколько занимаюсь – не видел ни одного замкнутого. Только на картинках. Ну, и на вскрытиях иногда.

Я слушал.

Дочура не так уж много, слава богу, от меня унаследовала, но чувство прекрасного у нас примерно одинаковое.

Пишет из универа: «Смотрим на фонетике мюзикл. Я в аду. „My Fair Lady“. Вспоминаются жабы, которые пели, когда принц русалочку в лодке катал. Пожилой джентльмен в цилиндре дарит ей фиалку, пока она поет. На заднем плане, пританцовывая, рабочие разгружают уголь».

Вчера я в полной мере осознал, что переводчики находятся под защитой Небес. Инструмент у Небес, разумеется, Гуголь.

Примечательно не то, что он вообще появился, а то, что удивительно вовремя.