Сергей Богатков - Социальная среда

– Ты только не отпускай меня, держи крепко-крепко, ладно? – вдруг попросила она. – А то я опять замерзну.

– Конечно.

Мимо проходили люди. Их плащи и пальто были мокрыми от дождя. А мы стояли и молчали. Она спросила, все ли со мной в порядке.

Прикосновение ее ладони тогда казалось мне чем-то необыкновенным. Но у меня не нашлось слов, чтобы выразить это. Промокнув до нитки и, наконец, сдвинувшись с места, каждый в своих мыслях мы держались за руки, и мне оставалось только гадать, о чем она думала в тот момент.

Иногда, перед тем, как заснуть, я воображал, что между нами существует невидимая связь, о которой никому не известно, кроме нас двоих, происхождение которой не смогли бы объяснить ученые, да и вообще никто на свете. Но об этом некому было рассказать, и подходящих слов все равно бы подобрать не получилось. Конечно, мама могла меня выслушать, но о существовании моей подруги она не знала. В классе было пять-шесть хороших ребят, но мне редко доводилось с ними общаться о чем-то, кроме школьных занятий. Они не проявляли ко мне особого интереса и держались своих маленьких компаний. А девочка-которая-со-мной-заговорила мало с кем общалась, кроме меня. Может, поэтому мне и казалось, что я для нее какой-то особенный человек. Единственный друг, о котором ей известно все. Но на всех наших прогулках она ни разу не призналась, что относится ко мне как-то по-особому, и я понимаю ее, как никто другой. Наши будничные разговоры не имели даже близкого отношения к этому. Единственный раз, когда мы держались за руки, стал для меня возможностью понять ее детские чувства лучше.

Гораздо лучше, чем когда-либо.

Темы наших разговоров время от времени стали иссякать, словно говорить нам было уже не о чем. Иногда, когда мы сидели за партой или где-то во дворе, шагали по улицам, наши тела невольно соприкасались, взгляды встречались друг с другом, но понять, что она думает обо мне, казалось невозможным. Кем я был для нее? Другом, с которым можно поговорить, одноклассником, сидящим рядом на всех уроках, или кем-то другим?

Однажды я рассказал ей про отца. Услышав о том, что он пропал, она не стала строить догадки, не спросила, было ли мне тяжело.

– Не переживай, все у нас будет хорошо, – сказала она тогда. – Люди просто так не пропадают. Их обязательно надо искать.

Потом говорила что-то еще, но что именно, я потом никак не мог вспомнить.

Время неспешно шло вперед. На улице постепенно становилось холоднее, казалось, что вскоре вот-вот выпадет первый снег. Мы все так же продолжали ходить вместе. Начиная с этого момента, воспоминания будто потеряли четкость, и сейчас я вижу их какими-то расплывчатыми картинками. Пытаюсь вспомнить последний месяц зимы. Образ девочки-которая-со-мной-заговорила будто смазан на фоне хорошо знакомой скамейки возле детской площадки. Мне видны лишь очертания ее тела, пытаться разглядеть что-то еще бессмысленно. Мы смотрим друг на друга, не произнося ни единого звука.

Пытаюсь вспомнить, что было полугодом позже, и воспоминание вырисовывается довольно четко. Солнце, наконец, начало дарить тепло, которого мы так сильно ждали. Я стою на том же самом месте, засунув руки в карманы джинсовки и подняв голову, любуюсь облаками. В их причудливых формах можно разглядеть силуэты разных животных. Солнце приятно согревает кожу. Оглядываюсь по сторонам в поисках кого-то. Но я один. Совсем.

«Мозг не способен запоминать все, что с нами происходит. Для этого ему просто не хватит места…» – так начиналась очередная глава одной из книг, не раз прочитанных мной в детстве. Мне было многое известно про психологию, мышление, я знал много разных статей, методик и тренингов памяти. Все это содержали в себе книги из маминой библиотеки, которые я читал вечерами перед сном.

В семнадцать лет я начал замечать, что когда пытаюсь вспомнить что-то из прошлого, все произошедшее прорисовывается довольно детально. Будто в голове прокручиваются определенные сцены из какого-то фильма. Только иногда из этих фильмов будто специально кто-то вырезал кусок. И все мои попытки воссоздать его оказывались бесполезными. Меня это никогда особенно не волновало. «Что-то мы помним, что-то забываем» – говорил я себе. В книгах по психологии было написано, что забытое когда-то слово или мысль может вспомниться не сразу, а в момент, когда меньше всего этого ждешь. Поэтому в какой-то период жизни я на долгое время перестал беспокоиться о своих воспоминаниях.