Игорь Сотников - Причины и следствия моего Я

– И что же всё-таки заставило меня, выбрать именно её? – с неприязнью посмотрев на королеву, попыталась вспомнить движения своей души мать короля.

А ведь королева, уже не столь молода (аж, под тридцать), не бела, не румяна и стройна, и уже не способна не только повелевать самой собой и своей статностью, но и с пол своего юбочного оборота, заводить этого, не слишком высокорослого главу династической фамилии (хотя, благодаря своей короне на голове, он, не смотря на свой маленький рост, тем самым был всех на голову выше), уже давно не желающего и переставшего заглядывать на её половину. Но спрашивается, почему, так происходит, и самое первое после короля лицо, пребывает в такой для себя, королевской недоступности.

– Презреть! —из глубины памяти, до королевы доносится ответ её матери, другой королевы, другого королевства, когда она будучи всего лишь принцессой, спросила её, -Ваше величество, скажите, как нужно себя вести, чтобы в тебе увидели королеву? – И новая королева, впитав в себя этот матушкин завет, одновременно верно и не совсем правильно, восприняла этот её посыл.

Королева, рассуждая очень здраво, пришла к единственному выводу, что скорей всего в применении этого «Презреть-правила», надо отталкиваться от себя. И стоило только на её голове водрузиться королевской короне, то она, следуя этому своему должному предубеждению, тут же презрела всех и в том числе короля, который под её чрезмерно холодным взглядом, в одно её неусыпное мгновение, презрел себя и все свои маломальские потуги на свою уверенность в себе, которая там же закончилась, где и началась, в этих подлых королевских колготах. После чего король, будучи публичным лицом и значит не свободным от мнений толпы и слухов, не посмев отступить от существующих правил этикета, не стал покидать покои королевы, и заняв место с краешку её постели, таким завернутым в себя способом, проспал эту первую и последнюю свою с ней брачную ночь.

Что же касается королевы, то она, следуя своему королевскому правилу, достигла самых больших высот и презрела всех, в том числе и свой родительский дом, который раз не сумел презреть и согласился на этот её брак с королем, то значит, находится в том более низком положении, когда его можно только презреть. Но видимо королева, так увлеклась выполнением своих королевских обязанностей, что она, увлекшись одним, пренебрегла своей должной и главной обязанностью, способствовать появлению наследника. Что по началу, привело к слухам, следом последовали недомолвки, ну а вскоре поползли свои уверенности в том, что королева, презрев в себе женское начало, в результате чего, стала не способна исполнять обязанности королевы.

– А ведь надо было презреть себя и свои нужды, и полностью отдаться служению короне. – рассуждала королева, следуя по тёмным и очень узким лабиринтам подземелья. Чей проход, своим между стенным пространством, отделял по разные стороны очень неуютные, грязные и закрытые на крепкий засов, отдельные, предназначенные для отдельных людей помещения, в свете и при свете называемые темницами. Но королева, как особа, требующая для себя большей уютности отношений (даже с такими тёмными предназначениями), не остановилась у первой встречной двери, и проследовав до самой широкой двери, где использовав в место своей ухоженной руки, прихваченный с собою скипетр, очень настойчиво постучала в эту дверь. После чего, а вернее будет сказать, после очень небольшой заминки тех, кто находился там за дверью (все знают, что королевские особы не любят ждать и, в общем-то, при своём появлении практически не используют стука. Что касается этой ситуации, то королева, не имея возможности сослаться на церемониймейстера, используя скипетр, взяла на себя эту роль.), эта обитая железом дверь, распахивается и к нежданному удивлению всех внутри присутствующих, королева предстает пред их очами.

Впрочем, как бы то ни было, но к прибытию королевы всё было готово и те, кто сильно заблуждался на счёт себя и не желал идти на контакт, были подцеплены за ребра на крюки и развешены вдоль стен. Ну а тот, кто обладал даром провидения и так не заблуждался на счёт своих сил, не терпящих боли, то тот осмотрительно занял свое центральное место на дыбе. Ну, а заправлял всем здесь, в этом пыточном помещении, очень выдающаяся личность с мифическим именем Дедал. Которая уже одним своим, заставляющим вздрогнуть чувствительные сердца внешним видом, где отсутствие разного рода крайностей плоти лица, как ушей и носа, придавало ему в этих стенах некое изящество, вызывало у попавших сюда, смиренность и желание побыстрее отмучаться.