Александра Треффер - Властелин двух миров. Книга II. Возрождение. Последняя битва

Прежде чем идти сюда, я хорошо подготовился. Недавно, собирая материал для исторической повести, я нашёл заинтересовавшие меня сведения. Ты знаешь, что человек, носящий русскую фамилию Котлов, на самом деле прямой потомок Эрика Геббельса?

Евлап ошеломлённо покачал головой.

– Воот! Этот…

Штригель кивнул на застывшего чиновника.

– … этот даже не скрывает, что он Капп. А Верховный правитель Кригер выходец из семейки Крюгеров. И не вздумай сказать, что для тебя это новость.

Сжавшийся под полным ярости взглядом друга Евлап прошептал:

– Увы, я, действительно, этого не знал. Но Йарден наверняка был в курсе, он нередко намекал, что наше общество возглавляют недостойные…

– И вы ничего не предприняли?

– Но что мы могли сделать, они пришли к власти законно….

– В первую очередь, сказать об этом мне, а я бы принял меры в нашем прошлом. Прадеды этих людей в буквальном смысле слова подрывали экономику молодого государства, а их выблядки 4 4 Выблядок (устаревшее) – незаконнорожденный ребёнок, (бранное) – дурной человек, мерзавец, сукин сын. спокойно этим государством правят. Тебе не кажется, что это слишком?

Евлап выпрямился. Он принял решение.

– Я собираю Совет, – сказал он. – Депутаты неглупы, и, опираясь на них, мы уберём лишних и отдадим власть тебе. На твоих условиях.

Штригель кивнул.

– Я хотел просить об этом, но ты меня опередил.

Запищал видеофон, и на дисплее возникло лицо Тиалоная. Пока Евлап приводил в чувство и выпроваживал перепуганного Каппа, Дитрих разговаривал с сыном. Когда он повернулся к чиновнику, лицо его сияло.

– Евлап, – дрожащим голосом сказал Штригель, – Йарден снова с нами.

Старик растерянно взглянул на экран, колени его подкосились, и Дитрих едва успел его подхватить.

Радостные и возбуждённые Виктор и Ортвик не отходили от Йардена. Тот счастливо улыбался, то и дело обнимая друзей, но при этом не мог не печалиться, глядя на изменившуюся с годами чету Пинкдроу. Одряхлевший, ссутулившийся Ортвик напоминал гнома, сошедшего со страницы детской книжки, и Аирин была ему под стать. Прокудиным повезло больше, если считать везением катастрофу, произошедшую с капсулой, в которой они летели на море. Обоих возродили, и сейчас они выглядели лет на двадцать пять.

Сам Йарден, несмотря на то, что из-за забывчивости Тиалоная перешагнул возраст, в котором погиб, чувствовал себя прекрасно. Болело горло, но друг пообещал, что через месяц-другой неприятные ощущения исчезнут, и мужчина старался не обращать на них внимания.

– Представь, и я помню то, чего, казалось бы, не должен, – сказал Виктор, выслушав рассказ Йардена. – У меня побаливают лёгкие, пробитые сломанными рёбрами. И само падение тоже сохранилось в памяти.

– А у меня не осталось никаких воспоминаний о крушении, – удивлённо взглянув на мужа, произнесла Ирина. – Надеюсь, это не свидетельство того, что я бездушна.

Тиалонай покачал головой.

– Непонятный механизм, – ответил он. – Вряд ли наличие души осложнит мою работу, но я нередко задумываюсь, а не слишком ли это – подменять собой бога.

– Скажешь тоже, – воскликнул Ортвик, – Бог, в которого я, честно говоря, не очень-то и верю, наверняка достаточно мудр, чтобы предполагать, что люди рано или поздно научатся воспроизводить себя не только привычным способом. Для новых открытий нам и дан разум. И я считаю глупцами американских религиозных фанатиков, добившихся запрета клонирования у себя в стране.

– Тупое стадо, – осуждающе качнув головой, промолвила Аирин. – Как их можно назвать верующими, если они не доверяют господу, ставя под сомнение его дальновидность. Ведь, позволив своему творению изобрести множество способов отнимать жизнь, он наверняка одобряет тот, что даёт возможность её сохранить.

– Похоже, вы уже не раз обсуждали этот вопрос, – улыбнулся Йарден. – И я полностью с вами….

Мужчина не договорил, потому что в переднюю вошли Дитрих с Евлапом, и он едва не задохнулся в крепких объятиях друзей.

Вскоре они сидели за накрытым столом и говорили о грядущих переменах.

– Я не политик, – пожимая плечами, говорил Виктор, – но, если возникнет необходимость, готов встать под твои знамёна.

– Об этом рано, – отвечал Дитрих. – Мне понадобится время, чтобы понять, что же натворили мои последователи, а особенно нынешнее правительство. На это уйдёт не один месяц.

– Времени нет, – возразила присоединившаяся к беседующим Генриетта, – нападения учащаются, и воевать надо уже сейчас.