Александра Треффер - Властелин двух миров. Книга II. Возрождение. Последняя битва

– Как официально, – нар о чито весело произнёс Дитрих, глядя другу в глаза.

Евлап нервно улыбнулся.

– Сейчас я – официальное лицо. Правительство уполномочило нас сделать предложение, которое, как мне кажется, тебя заинтересует.

Он представил спутников. Дитрих опустил веки, готовясь слушать, а Тиалонай с женой и Генриетта, сидя в стороне, напряжённо внимали словам посла.

– Последнее время, – начал тот, – в свободном обществе творятся страшные вещи. Из ниоткуда появляются странные, уродливые существа, несколько похожие на людей, управляющие убийственными, уничтожающими всё на своём пути машинами, и исчезают так же внезапно, как возникли. Жители округов, где это происходит, напуганы, боятся выходить из домов, жизнь их пошла наперекосяк…

– А почему ты не рассказывал об этом раньше? – прервал Штригель.

– Не имел права, – развёл руками Евлап. – Но сейчас, когда нападения участились, и положение стало угрожающим, правительство, вернее, часть его, пришло к выводу, что во главе государства должен встать человек, для которого война – привычное дело. И мы решили обратиться к тебе.

Воцарилось молчание. Мужчина размышлял, а его родные изумлённо смотрели на чиновника. Тот же после паузы продолжил:

– Дитрих, я понимаю, что это неожиданно и не вовремя, но… тебя ждут в Берлине.

Глаза Штригеля опасно блеснули.

– Это приказ? – вопросил он тихо.

– Можешь считать, что да, – виновато ответил Евлап.

– Подчиняться приказам я не намерен, – выпрямляясь во весь рост, сурово сказал Дитрих. – Ваша правящая верхушка, видимо, запамятовала, кто создал этот мир. И хотя я не люблю об этом напоминать, но, увы, иногда приходится. Так вот, сначала я обсужу всё с семьёй, а потом приму решение.

Друг глядел на Штригеля почти с ужасом.

– Я не узнаю тебя, – произнёс он. – Твоё детище в опасности, а ты…

– Моё детище, – прервал его экс-правитель, – несмотря на все старания Менгера и Шефера, не совсем здор о во, и небольшое кровопускание ему не повредит. Йарден объяснил бы тебе это популярно.

Евлап вздрогнул.

– Удар ниже пояса, Дитрих, – пробормотал он.

Тот и сам понял, что перегнул палку, и примирительно сказал:

– Прости. В любом случае, за пару дней катастрофы не произойдёт, а послезавтра я дам ответ.

Чиновники вздохнули с облегчением.

– Не радуйтесь раньше времени, – предупредил их Штригель, – скорее всего, я откажусь. Поэтому советую подумать об альтернативе.

Люди переглянулись и понуро направились к двери. Евлап задержался.

– Знаешь, – сказал он с оттенком презрения в голосе, – все годы нашего знакомства я считал тебя очень цельным человеком. Но теперь начал в этом сомневаться.

Когда товарищ уже шагнул за порог, его остановили слова Штригеля:

– Почему правительство не передало мне бразды правления, когда в государстве царило спокойствие? – спросил тот. – Как оно могло допустить, чтобы человек, за которого вступился сам Бог, дав ему возможность реабилитировать себя через многие столетия, погибал в глуши от нереализованности? И ты, ты тоже ничего не сделал, чтобы изменить ситуацию. Если бы с помощью Греты и Толи я не справился бы со сплином и не начал писать…. Да что тут говорить? Подумай об этом, прежде чем меня осуждать.

Евлап растерялся, а Штригель, обнимая жену и сына, вышел, аккуратно притворив дверь. Постояв немного в задумчивости, чиновник промолвил, обращаясь к стене:

– А ведь он прав. Мы все бросили Дитриха на произвол судьбы, понадеявшись на его душевную крепость. Но я-то прекрасно знал, с каким трудом он адаптируется к этому миру.

И воскликнул, ударив собеседницу кулаком:

– Но Штригеля необходимо уговорить, чего бы это ни стоило. Иначе свободное общество прекратит своё существование.

Недоумевающе посмотрев на разбитую в кровь руку, Евлап вздохнул и, замотав кисть платком, покинул палату.

Когда Дитрих со спутниками шёл по длинному коридору Центра клонирования, Тиалонай спросил:

– Я не совсем понял тебя, отец. Ты, действительно, хочешь отказаться от поста, принадлежащего тебе по праву?

Не глядя на сына, Штригель ответил:

– Да. Я не себялюбец, но меня оскорбило, как быстро свободное общество забыло о моём существовании. Нынешнее поколение, как и до возникновения времяворота, понятия не имеет, кто я такой.

– Ты преувеличиваешь… – неуверенно начал сын.

– Нет. Память людей, живущих в нашем до отвращения спокойном мире, коротка. Какое им дело до какого-то Штригеля, когда основной их заботой было и остаётся добывание лаблов. Я ничем не обязан этим…