Александра Треффер: Властелин двух миров. Книга II. Возрождение. Последняя битва

Тиалонай резко остановился и развернул отца лицом к себе, прижимая к стене. В глазах мужчины плескался гнев.

– Как ты смеешь?! Это твои последователи, прекрасно знавшие о твоих планах и разделявшие твои идеи, довели б о льшую часть человечества до состояния амёб. Сейчас у тебя появился шанс всё изменить, но ты готов позволить обществу окончательно деградировать лишь потому, что неблагодарный народ не вспоминает о тебе каждую минуту, не упоминает имени на каждом углу и не восторгается великими деяниями!

Дитрих побледнел.

– Ты, действительно, думаешь, что я нуждаюсь в славе и поклонении? – тихо спросил он. – Ты презираешь меня?

Сын покачал головой.

– Нет. И никогда не смогу. Но… отец, исправить ошибки тех, кто шёл за тобой, должен именно ты.

В разговор вмешалась Генриетта:

– Я считаю, – сказала она, – что правы вы оба. Пренебрежение, выказанное Дитриху и впрямь оскорбительно. Ты сам видел, что с ним творилось, и знаешь, что мучился он не один год. Но, с другой стороны, нельзя жить с обидой на весь человеческий род, наблюдая, как рушится то, что тобой же и создано. Кроме того, люди в опасности, а разве это не повод, чтобы забыть о личных счётах.

– Встав сейчас во главе государства, – подхватил Тиалонай, – ты наверняка останешься у власти навсегда и, пусть не сразу, пусть через века, но изменишь мир к лучшему.

– А мы пойдём с тобой до конца, – подытожила жена.

И, улыбнувшись, добавила:

– Благодаря дарованному Толей бессмертию.

Дитрих стоял, опустив глаза. Когда же он, наконец, поднял голову, во взгляде его читалась решимость.

– Вы правы, – произнёс мужчина, – это мой долг. Кроме того, я всё же более политик, чем писатель, и отказываться от своего призвания неразумно. Я дам согласие, как только повидаю Зольди с внуками и поговорю с Ниадой…

– Не боишься, что она выцарапает тебе глаза? – с усмешкой спросил сын.

– Придётся рискнуть, – ответил отец, улыбаясь.

Но тут же посерьёзнел.

– Это очень важно, – продолжил он. – Одним из условий моего возврата к власти станет возрождение Штригеля-двойника.

– А зачем? – удивилась Генриетта.

– Ну, во-первых, чтобы искупить свою вину перед ним и его женой, а во-вторых, кому же можно полностью довериться в сложном деле управления государством, как не самому себе.

– Ты хочешь сделать его соправителем? – спросил Тиалонай.

– Правой рукой и советником. Клон, в отличие от меня, жившего воспоминаниями и с головой нырнувшего в мемуары, выбрал профессию военного, что может очень пригодиться. Сам я мало что знаю о современной армии и её вооружении.

– Ай, да отец!

Тиалонай восхищённо посмотрел на Штригеля, а Генриетта тихонько зааплодировала.

Они направились к дверям, но внезапно учёный остановился.

– Простите, мне придётся задержаться, я совсем упустил из вида…. Арлиса идём.

– Что случилось?

– Недавно в криобанке2 2 Криобанк – хранилище биоматериалов (клеток, спермы и т.д.) в условиях низких температур. мы нашли безымянный материал. За несколько часов до твоей смерти его взяли в обработку, но за всеми треволнениями я позабыл, что в лаборатории растёт клон. Есть опасность, что он перезреет.

Ещё раз извинившись, Тиалонай быстрым шагом удалился. Жена последовала за ним, а Генриетта рассмеялась.

– Толя говорит о человеке, как о фрукте.

– Лексикон учёных специфичен, – улыбнулся в ответ Штригель.

И, взяв жену под руку, двинулся к выходу из Центра.

Похоронившая мужа постаревшая от горя Ниада сидела в кресле перед компьютером, но то, что отображалось на дисплее, не трогало её. Узнав о чудовищном обмане, она потеряла волю к жизни, и ничто более её не интересовало.

Как же Штригель посмел? Женщина постоянно задавала себе этот вопрос и не могла на него ответить. Человек, которого она когда-то полюбила, прожил долгую и, наверное, счастливую жизнь с другой, а потом, явившись в недобрый час, отнял у нее мужчину, отвечавшего ей взаимностью в чувствах.

Ниада пыталась заплакать, но не могла. Опустив голову на руки, несчастная тихонько подвывала, раскачиваясь из стороны в сторону. И не сразу услышала, как кто-то негромко окликает её по имени. Она повернулась на звук и увидела… Дитриха, выглядевшего намного моложе, чем в страшный вечер их рокового свидания. Штригель стоял, опершись о дверной косяк, и с состраданием глядел на поникшую женщину.

– Пришёл полюбоваться на моё горе? – безжизненным голосом спросила она. – Тебе удалось отомстить, радуйся. Я страдаю так же, как ты когда-то.