Быстро перешли на «ты». Прогуливались по территории санатория, отыскивая столовую. Но столы им определили разные: у Кати диетический. На вечер Ирина пригласила к себе в гости – на чай с привезенными из дома конфетами.
У Ирины в комнате жили две молодые девочки, ее ровесницы, и разбитная бой-баба с громовым хриплым голосом, ногами колесом, как у кавалериста, да походкой вразвалку, будто только сошла с корабля после шторма – «морачка», – как с белорусским выговором называла она себя. Действительно несколько лет прослужившая в военном флоте, и имеющая мужа моряка.
Катиной соседкой по комнате оказалась молодящаяся дама «за сорок». Каждый вечер она накладывала густой макияж на увядающую кожу и делала выходы в санаторный клуб на танцы.
Ах, эти санаторно-курортные вечера танцев! Катя с девочками тоже пошли в первый вечер – ради любопытства. Духота маленького зальчика, несмотря на открытые настежь окна, за которыми зевак больше, чем танцующих; загнанный в угол стол с проигрывателем и местным «диск жокеем» – почтенным пенсионером, старательно меняющим одну пластинку за другой, а потом, подперев голову рукой, неотрывно глядящим на вращающийся диск, будто тщетно стараясь разгадать тайну его звучания. Танцоры – от сорока и дальше, наверстывающие недогулянное в молодости. Молодежь – лишь насмешливыми зрителями в дверях и у раскрытых окон: «Посмотреть, как веселятся старички».
Потом гуляли по зеленому прибалтийскому городку, болтали. Старше Кати из комнаты Ирины была лишь «морачка». Все – замужние, жаждущие ребенка, потому и лечащиеся здесь, на грязях, поверяющие друг другу свое бездетное несчастье. Удивлялись, что Катя до сих пор не замужем – это в ее-то почти тридцать! И не была?! А больше тому, что может, но не имеет ребенка! Им этого было никак не понять. И тщетно добивались от странно молчавшей Кати: почему не обзаводится семьей?
Гуляли каждый вечер после ужина. «Морачка» быстро отсеялась: нашла кавалера. А они, вчетвером, ходили в местный кинотеатр, кафе-мороженое, гуляли по набережной, наблюдая зелено-малиновые закаты.
Часто Катя сидела у них в просторной и солнечной комнате («Можно к вам погреться? У нас вечный север…») Гоняли чаи с пряниками, играли в карты и болтали обо всем. Традиционно, после коротких прелюдий, разговор переходил на постельные темы. Касались и новомодной темы лесбиянства. Конечно, осуждающе брезгливо. Если кто-то из знакомых был в этом подозреваем, говорили, как о прокаженной. Была какая-то учительница физкультуры у них в школе (это рассказывала Ирина), которая как-то уж слишком прилипчиво обнимала девочек, и вообще… всегда в штанах, как мужичка… и манеры… А вот недавно была статья в «Собеседнике» о двух лесбиянках, как они полюбили друг друга и стали жить вместе… Ой, как пикантно-интересно… А вот еще мне рассказывали, будто бы… А вот еще был случай…
Катя участия в этих разговорах не принимала, но слушала болезненно-внимательно, с досадой отмечая, что начинает тяжелеть лицом, наливаясь краской: будто это ее уличали в чем-то постыдном.
Со временем и девочки обзавелись кавалерами: после нескольких томительных вечеров потянулись всё же на танцы, где появлялись изредка и «мужики ничего». Теперь после ужина гуляли по набережной с ними, а вернувшись в комнату, смеясь, рассказывали друг дружке свои похождения.
Неунывающая «морачка» кавалеров «клеила» одного за другим, но все так же легко отлетали.
У Кати тоже случилось знакомство – парень из местных. Она старалась объективно оценить его: «ничего». Другая была бы рада, но ей-то он – что? Ей было с ним мучительно-скучно, его прикосновения неприятны.
Сколько раз пыталась Катя быть «нормальной», такой, «как все». Но всякий раз приходила к выводу: не нужно ломать себя, ни к чему хорошему это не приведет. Напротив, природа всегда жестоко отомстит за себя. И она перестала к нему выходить. Сидела в комнате – когда пустели корпуса, высыпая отдыхающих в теплые вечера на прогулки, – читала книги.
Ей всё больше и больше нравилась Ирочка. Со сладким страхом ощущала она в себе все симптомы надвигающейся любви. Видеть поминутно, быть рядом, говорить – стало потребностью. Без нее Катя уже томилась. Но, понимая свое состояние и не желая быть назойливой, старалась реже попадаться на глаза, боясь выдать себя – зачем? У нее молодой муж, ребенка хотят. Да и живут в разных городах. Ничего из этого не выйдет. Ни к чему всё. Пусть уж она одна перемучается, не привыкать.
Читать дальше